Вениамин Белобородов - Подвиг. 1941—1945

— Счастливый твой участок, — смеясь, шутил один из разведчиков, толкнув Григория в грудь.

Тот не шелохнулся. Он был одного роста с разведчиком, такой же крепкий и сильный.

— Ну и ну, медведь же ты, брат, — разведчик был доволен. — Хочешь к нам в разведроту?

— А возьмете?

— Скажи фамилию, похлопочу.

— Младший сержант Усиченко.

Так состоялась встреча Григория со старшим лейтенантом Федором Борматовым, командиром первого взвода дивизионной разведроты.

Старший лейтенант сдержал слово. Через несколько дней Григорий был зачислен в его взвод. И куда! — в захватгруппу. Тут нашел себе друзей, с которыми все делил пополам, прошел до конца военные дороги. Самым близким из них стал Дмитрий Денисов.

В июне состоялось «боевое крещение» разведчика-новичка. Григорий впервые пошел за «языком».

Бесшумно разведчики достигли переднего края противника. Вот и первая траншея. Пробежали метров двадцать. Впереди блиндаж. Медлить нельзя. Дверь на себя, — ошалелые глаза двух солдат и немецкого офицера. Падает книга из дрожащих рук офицера. Ни единого слова. Из голенищ сапог разведчики выхватывают деревянные ложки, обматывают платком и в рот фашистам — славный кляп!

Отошли тоже без шума. Группа успешно выполнила задание. Пленные дали ценные сведения.

За эту операцию Григорий Усиченко получил свою первую награду — медаль «За боевые заслуги». В штабе дивизии ему торжественно вручили ее, тепло поздравили товарищи.

…Небольшая деревенька раскинулась у реки в низине. Из труб мирно струится дымок. На улицах ни души.

— Что за идиллия? Тут дело нечисто, — решил командир взвода Борматов. — Усиченко, Денисов, разведайте! Но чтоб тихо, без шума.

— Ясно! Товарищ командир!

У крайнего дома, что стоял на самой опушке леса, увидели старушку — она колола дрова.

— Бабуся…

Та испуганно обернулась:

— Сыночки, милые…

— Немец близко?

Старуха прикоснулась пальцем к губам:

— В хате, окаянный, молоко пьет.

— Сколько?

— Один.

Так с кринкой молока и взяли немецкого солдата.

Рассказал, что за селом танковая засада. Наши подразделения обошли ее и ударили с тыла.

День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем разведчики двигались впереди. Уходили к переднему краю врага, вступали в схватку с ним, порой теряли товарищей.

Две ночи подряд пытались взять «языка» разведчики Борматова. Безуспешно. Наступила третья ночь. Снова неудача: не смогли преодолеть минное поле, которого еще вчера не было. Решили возвращаться. Вдруг послышался шорох со стороны наших окопов. Замерли, затаив дыхание. Шепот, ругательства на немецком языке. Показались пригнувшиеся фигуры — шли быстрым шагом, с какой-то ношей.

Что за чушь, откуда с той стороны немцы? Не до рассуждений. Командир принял решение захватить приближающуюся группу. Сплелись в клубок, борясь в темноте. Не прозвучало ни одного выстрела.

Потом, когда вернулись к себе, выяснилось, что взвод Борматова захватил немецких разведчиков. Они выкрали двух наших пулеметчиков и уже предвкушали успех. А тут сами оказались пленными.

— Дело прошлое, — это любимая фраза Григория Прохоровича, когда он рассказывает о военных годах. — Во многих операциях пришлось участвовать. Но одна из них запомнилась особенно. Все вижу так ясно, как будто это случилось только вчера, хотя и прошло более тридцати лет.

…Шел декабрь 1942 года. Советские войска освободили Орловскую область, вступили на территорию Курской. У небольшого городка Севска плотный огонь немцев заставил залечь наших солдат. Командир отдельной моторизованной разведроты вызвал старшего лейтенанта Борматова.

— Надо засечь огневые точки врага и взять «языка» во что бы то ни стало!

Днем скрытно подошли к деревушке, которая пристроилась совсем рядом с Севском. Долго наблюдали, намечали подходы. Видели, что вражеских солдат немало.

В десять часов тридцать минут вечера в белых маскировочных халатах 28 человек, как тени, появились на околице. Часовой был взят без звука, спеленали его, словно ребенка. Но он рядовой солдат и вряд ли укажет расположение огневых точек. Один из разведчиков хорошо знал немецкий язык. Спросил у часового, где штаб. Тот ответил, что офицеры не в штабе, они собрались для встречи Нового года — третий дом с краю.

Захватгруппа в количестве восьми человек направилась в деревню, два отделения прикрытия заняли подходы к ней. Вот и третий дом. Ясно слышны громкие голоса. Рядом стоит машина, от нее провода.

Перед захватгруппой встало несколько вопросов. Сколько фашистов в доме? Бросать ли гранаты? Перерезать ли электрические провода от машины? На принятие решений — секунды. Внезапность, только смелая, дерзкая внезапность.

— Айда, ребята…

Зашли в сенцы. Григорий впереди. Курские деревенские дома все на один лад. Сам когда-то строил такие: все знакомо вплоть до того, где вбит какой гвоздик. Рядом с Григорием — Дмитрий Денисов. Вот и ручка двери, нужна небольшая щель, чтобы осмотреться, привыкнуть к яркому электрическому свету.

В углу хаты елка, нарядная, расцвеченная огнями. Фашисты были уже навеселе. Играла музыка.

И вдруг звучит резкое: «Хенде хох!» Под дулами автоматов подняты вверх руки. Забирается оружие. Немцев связывают, затыкают рты и выводят из дома. На столе остаются наполненные рюмки, аккуратно разложенная закуска — как будто здесь ничего не произошло. За праздничным столом взяли шестерых и все офицеры — от командира роты до командира взвода.

…Разведчик обязан быть хорошим сапером. Григорий усвоил это отлично. Сколько раз приходилось преодолевать минные поля, снимать мины.

В конце июня 1943 года командир дивизии собрал разведчиков, объяснил задачу: хоть с боем, а привести пленного.

В начале ночи сняли мины, сделать это было не просто. Противник разбросал металлические спирали, в траве их не видно. Дотронешься рукой — сигнал тревоги. Доползли до колючей проволоки, перерезали ее ножницами. Пока все спокойно. Впереди еще рогатки с колючей проволокой, а трава перед ними полосой в 20 метров скошена. Когда стали преодолевать рогатки, взвились осветительные ракеты. Ливень огня обрушился на разведчиков. Били пулеметы, минометы, орудия. Ответила и наша артиллерия.

Под жестоким обстрелом Григорий Усиченко и еще несколько разведчиков заскочили в траншею, взяли там троих вражеских солдат. Товарищи прикрывали огнем. Отошли с пленными. Только тогда Григорий почувствовал, что ранен. Не сказал ни слова, пока не добрались до своих окопов.

В санбате из ноги вынули пулю. Взял ее на память, хранил вместе с осколком от мины при первом ранении в 1941 году. Поправился быстро. Через неделю был снова в строю, среди друзей. На груди Григория Усиченко засверкал первый орден Красной Звезды.