Валентин Бадрак - Родом из ВДВ

Тяжелее всего дело обстояло с гимнастикой, и порой отчаяние, бессилие что-либо изменить доводили Алексея до исступления. Хотя контрольные упражнения многоборцев на перекладине и брусьях являлись, по гимнастическим меркам, просто детскими, научиться выполнять в восемнадцать лет то, что должно постигать в шесть, являлось задачей, похожей на изучение теории относительности. Алексей сполна испытал ощущения переростка Ломоносова, севшего в таком же возрасте за парту начальной школы. Прежде всего надо было вернуть к жизни, завести, как старые часовые механизмы, застоявшиеся от времени суставы. Часами он тянул себя во все стороны, пытаясь возвратить утраченную гибкость. Однажды в городском гимнастическом зале Артеменко увидел жуткую картину, как приучали тянуть носочки и держать прямыми ножки маленьких пятилетних гимнасток. Кажущиеся монстрами тренеры усаживали их на маты, упирали розовые, как созревающие яблочки, пяточки на подпорке и медленно, но неотступно давили на коленки так, как будто намеревались сделать из детских ножек лук. Алексей не мог до конца досмотреть это душераздирающее представление, когда неумолимые взрослые добиваются выгибания ножек неестественной дугой; ему казалось, вот-вот детские связки лопнут и ножки вывернутся, как у кузнечика. Но безмятежные улыбки на детских личиках всякий раз возвращали его к жизни, усиливая веру в безграничность человеческих возможностей. «Пластика – это не столько врожденное, сколько достигнутое качество», – стиснув зубы, мысленно повторял Алексей, когда на его выгнутых в другую сторону коленях по его же настоятельной просьбе в течение нескольких минут топтался кто-то из спортивных соратников. К счастью, перекладина и брусья никогда не рассматривались им как расставленные противником противотанковые «ежи». Он не боялся снарядов, безропотно соглашаясь на форсированное освоение упражнений, которые раньше казались ему фантастическими цирковыми трюками. Да и была ли у него альтернатива?! Помогала, впрочем, отличная физическая подготовка, позволявшая вытерпеть сознательное насилие над своим организмом. Правда, здесь неискушенного спортсмена подстерегала другая опасность – он начал одну за другой срывать кровяные мозоли на руках. Каждый раз, когда это случалось, он выл, подобно волку, от безнадежности. Мучительная боль была ничем по сравнению с тем, что несколько дней он не сможет подойти к перекладине и брусьям. И он приспособился выполнять часть упражнений с опорой только на пальцы, бесконечно отжимался в стойке на руках, подтягивался на одних пальцах такое количество подходов, что терял им счет. Число подтягиваний за один раз он довел до тридцати, как в момент поступления в училище, а число отжиманий на брусьях – до полусотни. Освоив через месяц занятий классический мах на перекладине, Алексей сумел выполнить большие обороты, именуемые в народе «солнышком». Правда, не с гимнастическими накладками, как некоторые корифеи военного многоборья, а привязавшись за кисти к стальному пруту перекладины и подложив под ладони обычные четки.

– Ну, ты особо не радуйся, это упражнение полковник Мигулич делает без разминки, в сапогах и военной форме. Так что твой поросячий восторг тут явно лишний.

Отрезвляющие замечания капитана команды, как учительские пометки на полях школьной тетради, оказывались не только точными и лаконичными подсказками, но и руководством к действию. Почти что выпускник, Евгений Реутов поражал Алексея наблюдательностью, рассудительностью и мгновенными реакциями.

– Ты во время гребка руку не доводишь до конца, – сказал он ему после первого же посещения бассейна и тут же показал, как именно надо действовать.

Когда Алексей сделал первые несколько выстрелов из пистолета, услышал за спиной голос Артема Белоконя, своего нового знакомого по команде:

– Пистолет надо пристрелять.

– Пристреливают бешеных собак и пьяных офицеров, – последовала презрительная реплика Реутова, – а стрелковое оружие приводят к нормальному бою.

Алексей оглянулся и увидел, как Артем молча пожал плечами и так скривил лицо, как будто хотел сказать: «Ну и умник же этот Реутов».

И все-таки во время чистки пистолетов именно Реутов проявил к Алексею неподдельный интерес и не только посоветовал подточить носик шептала пистолета, но сам в конце концов выполнил эту довольно рискованную процедуру. Алексея подкупало, что этот парень во всем старается разобраться досконально, пробует буквально разложить задачи и способы их выполнения по полочкам.

Когда он подтачивал пистолетный механизм, Алексей не удержался и спросил:

– А что, если дежурный по училищу проверит или другой кто?

Реутов брезгливо скривился:

– Эти полковники годами не стреляют, а уж что такое «носик шептала» они понятия не имеют, поверь на слово. – Он стал очень серьезным. – Но мы тратим на стрельбу по три часа в день. И поэтому, я считаю, верх бездарности делать этот процесс механическим. Надо максимально полюбить оружие, и тогда оно тоже полюбит тебя.

И в самом деле, Евгений Реутов поражал окружающих невероятной дотошностью, с которой он вникал в организацию тренировок, в подбор упражнений. Всегда собранный до чрезвычайности, он единственный из всей команды читал специальную литературу. Один раз Алексей обнаружил у него в руках Виктора Пекелеса «Твои возможности, человек», другой раз капитан команды с карандашом в руках читал «Систему психофизического регулирования» Ханнеса Линндемана. Этот парень явно отличался неординарностью мышления и целеустремленностью. Однажды утром Алексей и Евгений оказались только вдвоем на тренировке в бассейне, и Алексей воспользовался моментом для разговора.

– Женя, ты прочитываешь громадное количество книг, тратишь свое время на поиски, а потом бесплатно раздаешь советы. Нет ощущения, что ты вручаешь оружие своим более ленивым соперникам?

В ответ Реутов пристально посмотрел Алексею в глаза.

– Ну, во-первых, я уже выполнил мастера спорта и выигрывал чемпионат ВДВ. Это, так сказать, потолок нашей так называемой спортивной деятельности, которой мы отдаем все время и силы. А во-вторых, то, что мы делаем, лишь поиск дальнейшей формулы индивидуального развития. Если ты собираешься по выпуску и дальше «захватывать» командные пункты, то ты зря тратишь время на тренировки. Тренировка – это не самоцель, но возможность раздвинуть границы действия своей личности, это самовоспитание.

Алексей изумился, что Реутов тоже не доверяет идее коллективной силы, что ему чужд бешеный вихрь из брошенных в пекло голубых беретов, которые там призваны сделать рай.

– Выходит, ты не очень-то стремишься отличиться на линейной службе, оказаться, скажем, на войне?