Михаил Фомичев - Огненные версты

Утренний туман постепенно таял, и вдали показались отдельные строения. Разведка доложила — впереди Медынь. Старший сержант Соколов и несколько разведчиков подъехали к дому, тихо постучали. Кто-то долго не хотел открывать двери. И лишь когда хозяин услышал русскую речь, загрохотали засовы. Старик со слезами на глазах бросился к разведчикам:

— Ридни наши, сынки, идить швыдче в Медынь, там немцы ой шо творять.

— Значит, немцы там есть? — уточнил Соколов.

— Та ще и богато их там. Полк, як бы и не бильше.

Разведчики скрытно подобрались к деревне, которая вытянулась вдоль небольшой речушки Збруч. Сведения были неутешительными. Деревня опоясана траншеями, на окраине расположились огневые позиции противотанковой артиллерии.

— Атаковать! — приказал я.

Едва наши танки показались на дороге, ведущей в село, как немцы открыли ураганный огонь. Завязался бой за переправу через мелководную болотистую речушку Збруч. Фашисты дрались отчаянно, их снаряды все чаще и чаще ложились в наших боевых порядках. Продвигаться вперед становилось все труднее и труднее.

— Вдоль берега поставить дымовую завесу, — распорядился я.

Саперы во главе с лейтенантом Лившицем выдвинулись к реке. Густой дым застлал землю. Под прикрытием дымовой завесы одним из первых форсировал вброд реку танк младшего лейтенанта Павла Кулешова и сразу же наткнулся на артиллеристов врага.

— Прорвемся, механик-водитель? — обратился младший лейтенант к сержанту Федору Кожанову.

— Вряд ли, — последовал ответ. — Впереди возле домов установлены противотанковые орудия.

Экипаж укрыл танк в овраге. Гвардейцы осмотрелись. Кругом — немецкие укрепления. Фашисты обнаружили машину и открыли по ней огонь. Экипаж оказался в тяжелом положении.

Связываюсь с комбатом. Капитан Федоров докладывает, что рота И. С. Пупкова уже полностью переправилась через речушку и ведет бой за удержание плацдарма.

— Немец вовсю жмет, огонька надо, — просит комбат.

Возле моего танка пробегает командир первого взвода минроты лейтенант Налобин. Подзываю к себе офицера:

— По этому месту дайте огонька! — карандашом обвел участок.

— Есть! — крикнул лейтенант и, обращаясь к солдатам, говорит:

— За мной, вперед!

Сержант Мараховский, придерживая полевую сумку, побежал за лейтенантом. За ним — наводчик Козминых со стволом. Солдаты выскочили на поляну и начали приводить минометы к бою.

Штаб переместился к реке. Нам хорошо видно поле боя. Мины ложатся точно по цели. Немецкая пехота попятилась назад.

Справа бой завязал взвод лейтенанта Василия Лычкова. Он постепенно вгрызался в оборону. Пехота, посаженная десантом, не прекращала огня. Комбат капитан Приходько просит спешить мотострелков.

— Давай.

Цепь покатилась к деревне. Со стороны немцев усилился ружейно-пулеметный огонь. Однако особого вреда он пока не причинял. В бинокль хорошо было видно статную фигуру командира роты старшего лейтенанта Сидорова. Он, увязая в грязи, бежал по полю, взмахом пистолета торопил мотострелков.

— Ура, ура-а! — неслось по цепи.

Дружно ударили наши танкисты. Слева, огибая деревню, показались машины роты М. Г. Акиншина. Они вскоре втянулись в деревню. Постепенно пружина сжималась.

— Мурашов, вперед!

Высунувшись из люка, я внимательно наблюдал за ходом боя. Немцы в панике повыскакивали из траншей и побежали по огородам. Их настигали меткие пулеметные очереди. Танки ворвавшись в Медынь, давили фашистов.

Наш танк рванулся к речушке. Глазам не верю: у берега в овраге стоит санитарная машина. Капитан Кириллов весело машет мне рукой и что-то кричит. Догадываюсь, мол, порядок. На разостланной плащ-палатке лежат двое раненых, возле которых хлопочет Дора Ефимовна Гриценко и сестра медсанвзвода Антонина Загайнова.

Реку преодолели успешно. Танк движется мимо дзотов, из амбразур которых торчат исковерканные стволы пулеметов, мимо застрявших в грязи немецких пушек, опрокинутых автомашин и брошенных автобусов.

Бой перенесся за деревню. Нам навстречу бегут оборванные старики и старухи, вылезшие из укрытий. На глазах — слезы радости. Женщина, прижимая к груди ребенка, бросает на танк букет подснежников, невесть откуда взятых.

В центре села вокруг колодца сгрудились жители. Мурашов остановил танк. Я соскочил на землю и подошел к людям. И то, что я увидел, потрясло меня. В колодец были сброшены убитые дети, женщины, старики. Я снял фуражку и поник с обнаженной головой.

Подошли начальник политотдела бригады подполковник Богомолов, заместитель по политчасти первого батальона капитан Кочерга, несколько солдат из роты управления. Ко мне подбежала седая женщина и, рыдая, начала просить:

— Там моя Марийка, трехлетняя, спасите!

— И мой сын, Петро, там, — плакала другая.

— Богомолов, оставайтесь, вот вам солдаты…

Я вскочил на танк. Вокруг рвались снаряды. Немцы предприняли отчаянную попытку отбросить нас назад. Черные столбы дыма заслонили горизонт: загорелись хаты. Командир третьего батальона докладывал:

— Полный порядок, товарищ подполковник, мои танки подходят к Скорикам.

— Как так?

— А мы немцам котел думаем устроить!

Оказывается, танки третьего батальона перерезали немцам дорогу на Скорики и внезапно ударили с тыла. Фашистские солдаты, утопая по колено в грязи, начали отходить на запад.

Батальон Федорова я догнал вечером. Танки рассредоточились вдоль дороги. Направляюсь к одной из машин.

Командир танков Герой Советского Союза гвардии лейтенант П. П. Кулешов (1944 г.).

— Комбриг идет, — крикнул кто-то.

Солдаты повскакивали с мест, одергивая замасленные комбинезоны. Навстречу мне шагнул офицер, привычно вскинув руку к шлемофону.

— Товарищ подполковник, — начал было он.

— Здравствуйте, товарищ Кулешов, хорошо дрались твои орлы, спасибо, — и я крепко пожал руку младшему лейтенанту.

Экипаж Кулешова я застал за ужином. На гусенице танка были расставлены вскрытые банки консервов, куски хлеба.

— Просим к столу, — приглашают меня солдаты.

Младший лейтенант протянул ложку. Я поблагодарил танкистов за угощение, похвалил за храбрость в бою. Уставшие лица засветились радостью. Но когда рассказал о зверствах фашистов в деревне Медынь, солдаты помрачнели.

— Надо мстить за детей, — нарушил я молчание, — не давать фашистам передышки. Нас ждут в оккупированных селах.

— Мы бы неплохой подъем немцам устроили на рассвете, да беда — боеприпасы на исходе, горючее кончается, — задумчиво проговорил младший лейтенант. — Механик доложил — топлива хватит на семь-десять километров.