Михаил Фомичев - Огненные версты

— Это и есть Фомичев, — пожимая мне руку, говорит генерал. — Воюешь-то ты неплохо, а чем людей кормишь?

Мы подошли к группе танкистов. На разостланной плащ-накидке гора консервных банок: мясные, овощные, ягодные. Бутылки со шнапсом, куча нарезанного хлеба.

Челябинцы повскакивали со своих мест.

— Видно, неплохо питаются люди, — глядя на плащ-накидку, заметил генерал.

— Не жалуемся, — ответил рыжеусый солдат.

— Это наш новый командарм, — сообщил я воинам.

— Вот и хорошо. За ваше здоровье и новое назначение, товарищ командующий, — и рыжеусый танкист протянул генералу солдатскую кружку.

— Разве что так, — улыбнулся Дмитрий Данилович.

Только сейчас среди прибывших я увидел генерала Е. Е. Белова, заместителя командующего армией, и поспешил с ним поздороваться.

— Ваш новый комкор, — уведомил нас Д. Д. Лелюшенко. — Прошу, как говорят, любить и жаловать. Евтихий Емельянович Белов.

Я знал о новом комкоре много. Сын батрака из села Чуровичей, что на Брянщине, в первые годы после Октябрьской революции с оружием в руках отстаивал Советскую власть, затем — красный командир — взводный, ротный, батальонный, командир полка, дивизии. Е. Е. Белов — участник боев на Северном Донце и у стен Сталинграда, на Курской дуге и Украине…

— Хорошо солдат кормишь, Фомичев. А теперь получай новую задачу.

— Слушаю вас, товарищ командующий.

Командарм кратко изложил задачу. Нашей бригаде приказано спешно выдвинуться по шоссе на запад к селу Романувка, что раскинулось в восемнадцати километрах восточнее Тернополя, и прикрыть сосредоточение частей корпуса.

Я внимательно слушал генерала, а когда командующий умолк, спросил:

— А как с горючим? У нас полупустые баки. Нет и боеприпасов.

— Ну, вот начал, — шутливо заметил командарм. — Хорошо, дам горючее и боеприпасы. По воздуху перебросим.

Командир 10-го гвардейского Уральско-Львовского Краснознаменного орденов Суворова и Кутузова добровольческого танкового корпуса гвардии генерал-лейтенант Е. Е. Белов.

Действительно, едва от нас уехали гости, в небе застрекотали «У-2». Потом появились транспортные самолеты. Они сбросили на парашютах необходимые нам грузы. Челябинцы вскрывали бочки с горючим, ящики с боеприпасами. Запахло бензином, соляркой.

На сборы — час. Танки, на которых громоздились тюки с продовольствием, ящики со снарядами, вытянулись вдоль дороги. У нас их осталось немного — девятнадцать «тридцатьчетверок». Некуда сажать пехоту. Как быть?

— Мы уже об этом подумали, — сказал комбат автоматчиков капитан Приходько. — Стрелки поедут на трофейных лошадях.

Широкое шоссе лентой убегало на запад. То там, то здесь по обочинам дороги чернели подбитые еще в 1941 году наши танки. Много техники оставлено и гитлеровцами. «Тигры» глухо замерли с пустыми баками. На одном из них кто-то начертил мелом стрелу, указывающую на запад, и написал: «Вперед, на Берлин!!!»

Привал. У подбитого танка «Т-26» собралась группа солдат. Зияет рваная дыра: след фашистского снаряда. Рядом — небольшая могилка, поросшая прошлогодней травой, стоптанной фашистскими сапогами, венок увядших цветов. Танкисты молча разошлись.

Село Романувка расположено в лощине, южнее его протекает небольшая речушка. Юго-восточнее и юго-западнее виднеются лесные массивы.

Командный пункт обосновался в подвале на восточной окраине деревни. Саперы и разведчики установили железную печку в подвале, соорудили из досок нары, оборудовали место для Красного знамени. Комфорт, ничего не скажешь.

Мы заняли оборону на западной и южной окраинах села. Вдоль шоссе расположились огневые позиции батареи 76-миллиметровых орудий. Возле церкви — минометчики роты старшего лейтенанта Сунцова. У штаба мы оставили танк старшего лейтенанта М. Г. Акиншина.

Вечерело. Я по рации доложил комкору о том, что бригада заняла оборону в указанном районе. Генерал Е. Е. Белов поинтересовался обстановкой и пообещал подбросить нам еще подкрепление.

Село Романувка только-только было освобождено, и части ушли на Тернополь. Сплошного фронта не было, и в любой час могли нагрянуть гитлеровцы. Местное население нас предупредило: вчера в деревню пришла большая группа немцев. Фашисты захватили санитарную машину, несколько наших раненых и снова ушли в лес. Я хотел было спуститься в подвал, как меня окликнул Акиншин:

— Товарищ подполковник, в сторону села направляется группа каких-то солдат. Неужто наши разведчики? — неопределенно говорил он, пристально всматриваясь вперед.

Я вскочил на броню танка и взглянул в бинокль. Солдаты, перекинув через плечи оружие, медленно брели по пахоте. Присмотрелся получше. Ну, конечно, немцы. Разведка или просто метавшиеся в панике, оторванные от подразделений гитлеровцы?

Приказываю старшему лейтенанту открыть огонь. Акиншин наводит орудие в цель. Выстрел! Снаряд точно ложится в гущу фашистов. Некоторые из них тут же замертво упали. Еще выстрел. Глаз у Акиншина натренирован, и второй снаряд разорвался в районе цели. Оставшиеся в живых гитлеровцы поползли назад и через минут пять-шесть скрылись в лесу.

Я спустился в подвал. Потрескивали дрова в железной печурке. По-домашнему было уютно. Старший сержант А. А. Соколов уступил мне место.

— Лежите, я как-нибудь пристроюсь.

Тут же рядом на нарах спали разведчики. От усталости и мне хотелось спать.

Вошел старший сержант А. В. Худяков, помощник командира взвода связи бригады. На нем неуклюже сидела помятая забрызганная грязью шинель, а на ремне болтался длинный парабеллум, снятый с убитого немецкого офицера.

— Товарищ подполковник, связь установлена со всеми подразделениями, — четко доложил он.

В углу телефонистка Аня Котлярова крутила ручку телефона, проверяя с кем-то связь.

— Котлярова, как слышимость?

— В норме, товарищ комбриг.

С Александром Васильевичем Худяковым мы познакомились во время завершающих боев на Курской дуге. Я возвращался из штаба корпуса в бригаду. «Виллис» бодро бежал по накатанной дороге. Вдруг из леса вышел солдат и поднял руку. Шофер рядовой В. Дорошевский остановил машину.

Сержант, взглянув на мои погоны, деловито ощупал ремень — ладно ли лежит, одернул гимнастерку.

— Мне в бригаду Фомичева, подскажите, как попасть.

— Я — Фомичев, слушаю вас.

Сержант удивленно вскинул брови, замялся:

— Не узнал вас, товарищ подполковник. Худяков я, помощник командира взвода связи.

— Садитесь в машину, подвезу.

Разговорились. Александру Васильевичу уже было за сорок. До прихода в нашу бригаду коммунист Худяков работал заместителем начальника электросилового цеха на Челябинском мелькомбинате. Встал в ряды добровольцев. Накануне боев на Курской дуге его послали в село Калиновку за имуществом связи. Прошедшие дожди размыли дороги, и он к нам возвращался с опозданием. Помню, как Худяков сокрушался, что не принял участия в бою.