Фил Эшби - Неуязвимый (в сокращении)

Морская пехота предложила мне денежное пособие для учебы в Пембрук-колледже Кембриджского университета, и я провел три очень приятных года, изучая инженерное дело. Учеба требовала немалого напряжения сил, особенно если учесть отвлекающие моменты… а меня отвлечь легче легкого.

Чего я не знал, пока не оказался в Кембридже, так это того, что здесь перед скалолазом открывается куча возможностей. Здесь нет гор, зато есть долгие каникулы (позволяющие съездить в Шотландию или в Альпы) и здания, которые не только ласкают глаз, но и внушают желание на них взобраться.

Лазанье по стенам домов стало в Кембридже чем-то вроде культа. Университетские власти давно уже запретили это развлечение — на том справедливом основании, что студенты, пытающиеся взобраться на здание, периодически срываются и разбиваются насмерть. Так что несгибаемым скалолазам вроде меня приходилось заниматься нашим видом спорта по ночам. Восхождения эти были уникальными — без страховочных веревок, в темноте. Запоминающиеся получались ночи. Мы освоили все классические маршруты, добавив к ним несколько собственных «первых восхождений».

Из-за моей любви к воде мы также первыми произвели один спуск, едва не обернувшийся для нас бедой. После затяжных дождей уровень воды в реке Кем повысился, и мы с моим другом Питом решили, что река достаточно глубока, чтобы спрыгнуть в нее с крыши шестиэтажного Сент-Джонз-колледжа. Быстрая рекогносцировка позволила нам убедиться в отсутствии затонувших магазинных тележек, после чего мы забрались на удобно изукрашенный мост Вздохов, а с него и на нашу отправную точку, на крышу. Оказавшись там, мы почти сразу сообразили, что идея наша глупа, и согласились с тем, что можно пойти на попятный без риска запятнать репутацию.

К несчастью, именно в этот миг нас заметил какой-то заботливый горожанин. «Не прыгайте! Все не так плохо, как вам кажется! Вон привратники идут, они помогут вам спуститься…»

Мы как-то не были уверены, что привратники колледжа проникнутся к нам таким же сочувствием. И, отменив наше предыдущее решение не прыгать, ухнули вниз — в воду глубиной не более метра и в какую-то мягкую грязь. Мы собирались проделать это упражнение тихо и незаметно — увы, оно превратилось в публичный спектакль. Кто-то вызвал полицию. В поднявшейся суете мы позволили течению отнести нас вниз примерно на полкилометра, а после вылезли из реки и вернулись домой.

Выучка, которую я прошел дома и в школе, сделала меня умелым и опытным для моего возраста альпинистом. Больше того, шесть месяцев университетских каникул и обеспеченная морской пехотой финансовая независимость давали мне прекрасную возможность еще больше расширить мой опыт в скалолазании. Этому способствовали поездки в Грецию, Испанию, Курдистан и Исландию, не считая многочисленных экспедиций в Альпы.

Еще одна кембриджская ночь, памятная мне по причинам более романтического свойства, пришлась на День Св. Валентина 1991 года, когда я впервые встретился с Анной. Хорошенькая шотландская девушка, изучавшая французский и арабский языки, она сразу прониклась моими интересами, моей страстью к приключениям. Мы полюбили друг друга и вскоре стали неразлучны.

Учеба в университете подходила к концу, и мне хотелось как можно больше всего успеть, прежде чем я снова окажусь в морской пехоте. Поэтому в мае 1991 года, за две недели до выпускных экзаменов, после хорошей попойки голос совести, твердивший о том, что надо готовиться к экзаменам, надолго замолк. Поздним вечером в пятницу я с тремя приятелями приехал в Скалистый край и завалился спать прямо в машине у паба.

Весь следующий день мы лазали по отвесным склонам из песчаника, и я почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы в одиночку совершить восхождение, относящееся к категории «исключительно сложное». С земли затея выглядела отчаянной — двадцать метров гладкого отвесного камня с крошечными зацепками для пальцев; что касается ног, тут приходилось рассчитывать только на силу трения. Прикидывая маршрут снизу, я сильно нервничал. Однако, едва покинув землю, я успокоился и сосредоточился на том, что делаю.

Крепкие нервы полезны в большинстве человеческих занятий, но в скалолазании они просто необходимы. Мне приходилось видеть скалолазов, которые теряли самообладание, начинали дрожать и буквально сами себя стряхивали с каменной стены. На меня же страх нередко действовал положительно — ничто не позволяет так хорошо сконцентрироваться. Собственно, я так люблю лазать по скалам отчасти потому, что занятие это снимает стресс. Мелкие тяготы жизни отходят на задний план. Срочные дела, заботы и обязательства — все это уже не имеет значения, когда ты находишься в ста метрах над землей и малейшая оплошность может означать для тебя падение в объятия смерти.

И разумеется, лазанье по скалам насыщает кровь адреналином. Спустя какое-то время то, что ты находишься высоко над землей, начинает скорее возбуждать, чем пугать, а напряженные физические усилия лишь добавляют яркости ощущениям. Суровая красота гор у многих вызывает восхищение. А у скалолаза это чувство еще сильней из-за личной причастности к тому, что он видит вокруг.

Для меня лазанье по скалам — двойной вызов, двойная нагрузка, и умственная, и физическая. Лучшие из скалолазов обладают трезвым умом и большой мышечной силой, а также гибкостью, чувством равновесия и хорошей реакцией. Я всегда замечал за собой способность контролировать потенциально опасные ситуации, когда секундная паника может обернуться катастрофой. Это мне впоследствии пригодилось и в армейской жизни. В то же время я просто наслаждался лазаньем по скалам — будучи уверен, как и прочие молодые люди, что несчастные случаи выпадают только на долю других. То, что случилось со мной в июле 1990 года, когда я оказался на волосок от смерти, лишь незначительно пошатнуло эту мою довольно высокомерную позицию.

Я лазал тогда по Французским Альпам вместе с приятелем по имени Марк. То был наголо обритый парень с бычьей шеей и шрамами по всему лицу (он был заядлый регбист), походивший скорее на вышибалу, чем на преподавателя латыни, коим он на деле и являлся. Я готов был доверить Марку свою жизнь, и мы с ним составили сильную, пусть и не очень миловидную, команду альпинистов.

Одна из самых внушительных гор, расположенных вблизи Шамони, — Игла Друидов, гранитный пик высотой 3900 метров, нависающий над ледником, именуемым Море Льда. Прошлым летом мы с Марком взошли на него с юго-западной стороны. Теперь нам хотелось попробовать северную. По северной стене Иглы проходит один из шести классических альпинистских маршрутов — длинный, крутой, открытый всем ветрам путь по камням, обычно не осыпающимся, если верить путеводителям…