Фил Эшби - Неуязвимый (в сокращении)

Обучение — дело нелегкое, но и забавного в нем немало. К концу курса мы, по нашим подсчетам, пробежали 4 тысячи километров, проделали 40 тысяч отжиманий и 60 тысяч приседаний и пролезли вверх по канату два с половиной километра.

Мне отчаянно не хотелось лишаться наших с Анной встреч, поэтому мы с ней старались увидеться при первой же возможности. Особенно тяжело давались мне ночные возвращения на автомобиле из Кембриджа, где еще продолжала учиться Анна, в Девоншир. Помню, однажды я проехал среди зимы 430 километров, открыв в машине все окна и хлеща себя, чтобы не заснуть, по щекам, — я хорошо сознавал, что до первого утреннего построения мне удастся провести в постели всего два часа.

Репутация человека, способного выйти сухим из воды, закрепилась за мной и в морской пехоте. Однажды нас разбудили среди ночи и начали задавать заковыристые вопросы по текущей политике. Чем больше было неправильных ответов, тем дальше нас отвозили от лагеря — возвращаться приходилось бегом. А поскольку ни один из нас не смог вспомнить, как зовут президента Эквадора или когда началось вторжение Саддама Хусейна в Кувейт, мы приготовились к дальнему забегу.

В грузовике нас отвезли на место высадки, но во время остановки я ухитрился забраться на брезентовую крышу кузова. Там я и оставался, пока грузовик возвращался в лагерь. При подъезде к лагерю я спрыгнул, сел в свою машину и принялся перебрасывать моих товарищей на базу.

Под конец офицерской подготовки я получил медаль коммандос «За лидерство, самоотверженность и бодрость духа в трудных ситуациях, а также за решительность и храбрость». Меня определили в 45-й отряд коммандос, расквартированный в Шотландии, в городе Арброте, отряду этому предстояло отправиться на шестимесячную операцию в Центральную Америку, в Белиз. Присутствие британских сил помогает поддерживать стабильность в этой бывшей британской колонии. В ходе подготовки меня направили в Бруней (это Юго-Восточная Азия), на курсы инструкторов по ведению боевых действий в джунглях, дабы я набрался там опыта для последующего обучения других членов своего подразделения в Белизе. Несколько лет спустя, уже в Африке, приобретенные в Брунее навыки оказались для меня бесценными.

Разного рода высокотехнологичные устройства работают в джунглях не очень надежно — мешают деревья, поэтому приходится полагаться на базовые воинские навыки, такие, как патрулирование, устройство засад, маскировка. Патрулирование в джунглях — дело трудное, полная темнота под пологом листвы делает ночное передвижение невозможным, но если враг далеко, ты можешь повесить гамак с антимоскитной сеткой и поспать до утра.

Куда менее удобной оказывается жизнь в «жестких условиях». Это означает, что ты находишься слишком близко к врагу, чтобы рискнуть забраться в гамак, разогреть еду или хотя бы снять рубашку и помыться, так что спишь ты на земле, с оружием под боком, а снаряжение — вместо подушки.

В апреле 1993 года мы высадились в Белизе, где я почти полгода помогал руководить тренировочным лагерем в джунглях. Анна в мое отсутствие изучала арабский язык в Йемене и Сирии. Поддерживать связь нам было не просто. Открытка, которую я послал ей на День Св. Валентина, прежде чем попасть к ней, четыре месяца путешествовала.

Разлука далась нам нелегко, однако после встречи нас ожидали новые трудности.

Мы оба вернулись в Соединенное Королевство к Рождеству 1993 года. На Новый год мы пригласили в Эдинбург компанию друзей, в том числе Алистера, моего школьного приятеля-скалолаза. Мы весело встретили Новый год, легли поздно, так что, когда я на следующее утро стал будить друзей пораньше, любви ко мне у них поубавилось. Прогноз погоды был слишком хорош, чтобы его проигнорировать, а свежий снег — слишком соблазнителен.

Алистер, Анна и я отправились на север, намереваясь облазить группу из шести Манро (шотландские горы высотой свыше 900 метров). Горы эти стоят далеко от автодороги, поэтому, оставив машину на стоянке, мы под лучами зимнего солнца прошли километров двадцать по снегу к горному приюту под названием Шеневал. Здесь мы приготовили при свечах еду и добрали сна, которого нам не хватило в прошлую ночь.

Следующий день выдался более пасмурным, но достаточно светлым — можно было пройтись по горной гряде. Мы вышли в путь на рассвете и направились к восточному гребню нашей первой в этот день горы. Это был прекрасный скалистый пик, гэльское название которого переводится как гора Меча.

По мере подъема снег становился глубже, однако это нас не смущало. Мы остановились, чтобы выкопать снежный шурф — нужно было посмотреть на наслоения снега и выяснить, велика ли угроза схода лавины. Все выглядело прекрасно, однако, как нам вскоре предстояло обнаружить, состояние снега в верхней части горы было далеко не безопасным.

Через два часа мы оказались на участке глубокого снега. Зная, что на самом верху будет неуютно и ветрено, мы с Анной остановились под вершиной полюбоваться видом. Алистер, которому надоела роль третьего лишнего, пошел дальше вверх по гребню. Быстро поцеловавшись, мы с Анной последовали за ним.

Внезапно я услышал глухой удар и почувствовал, как склон под моими ногами подался: мы запустили лавину. Огромный ломоть снега заскользил вниз — и мы поверх него. Я находился чуть выше Анны и прикидывал, не прыгнуть ли мне вбок и не вонзить ли ледоруб во что-нибудь твердое, чтобы остановиться. Но тут я услышал крик Анны и решил остаться с ней. Я ухватил ее, и мы полетели вниз, цепляясь друг за друга.

В первые несколько секунд, пока мы ехали на снежной плите, склон оставался не очень крутым. Но затем мы докатили до обрыва. Я почувствовал, что мы летим по воздуху, и мысленно помолился. Анна вела себя не столь одухотворенно — ругалась как извозчик.

Я напрягся, предчувствуя столкновение с землей.

Бум-м! Мы с глухим ударом врезались в землю, и на краткий миг я решил, что все закончилось. Несшая нас снежная плита смягчила удар, мы вроде бы не пострадали. Однако теперь гигантская эта плита — квадрат со стороной в пятьдесят метров — разломилась на участки поменьше и помчалась дальше вниз, неся с собой и нас. Мы кувыркались так и этак, я изо всех сил старался защитить Анну, обняв ее, и одновременно пытался упереться ногами во что-нибудь твердое. Нас бросало из стороны в сторону, точно тряпичных кукол, падающие комья снега и льда осыпали нас градом ударов.

В конце концов, скорее благодаря удаче, чем вследствие ловкости, ноги мои уперлись в большой валун, и падение прекратилось. Я лежал ногами вниз по склону, Анна сидела у меня на коленях. На долю секунды я подумал, что мы в безопасности. Но тут на нас накатил остаток лавины, и нас завалило. Казалось, на голову нам обрушились тонны снега. Впрочем, по капризу судьбы мы остановились так резко, что почти весь снег пролетел мимо нас, и потому до поверхности оказалось недалеко.