Merlin - Разведрота Иванова, вся епталогия в одном томе

— А почему втроем? — раздался до слез знакомый голос Петрова — мне что, решили шелковых трусов не давать?

— Уже поправился? — радостно-удивленно повернулись на голос товарища разведчики — В тебе же семнадцать дырок было!

— Семнадцать в гимнастерке, а в теле всего четырнадцать, так что эскулапы меня быстренько залатали. Хотели, правда, по крайней мере до вечера в госпитале подержать, но я как чуял, что что-то интересное наклевывается, вот и уговорил главврача пораньше выписать. Да и запах от расположения вкусный аж до госпиталя достает. А мне раненых объедать в таком разе неудобно, так что принимайте и кормите.

— Я так мыслю, — продолжил Петров, шустро орудуя ложкой в котелке — запасаться бельишком надо на немецком аэродроме. В пехоте ведь как — один офицер на роту, нам, чтобы сменку получить, еще семь рот почистить придется. А на аэродроме — сплошь офицеры, только каптерку и обнести надо будет.

— Заодно патронами разживусь — добавил Сидоров, поглаживая ствол пушки, — в пехоте таких патронов ведь и вовсе нет.

— Ну и где нам искать этот аэродром? — сварливо поинтересовался Вяземский.

— А может у фашиста в документах адрес указан? — вдруг вспомнил про трофейные бумаги Иванов. — Петров, посмотри — и он протянул рядовому планшет.

— Вы не поверите! — радостно объявил Петров, тыкая пальцем в трофейную карту. — Аэродром находится как раз на территории того самого пионерлагеря, где мы вчера были! То-то я смотрю там одни военные летчики в избушке сидели. Вот только где у них там каптерка?

— Ну, если у моего охотничьего домика, то каптерка наверняка в пристройке, где мы добычу свежевали. Там и стол большой, для выдачи удобный, и полки устроены. Так что, получается, час туда, час — обратно, ну и там с полчаса, если в сумерках выйдем, то до шести точно вернуться успеем и даже переодеться.

— А что если нам не ждать сумерек? — с просветлевшим лицом спросил товарищей Иванов, — Ведь после вчерашнего немцы ночью нас бояться будут и охрану усилят. А вот днем нас точно там никто не ждет.

— Пахан дело бакланит — одобрил Вяземский, — только когти рвать нам придется шустро. Так что надо заранее обдумать что брать будем.

— Трусы и патроны, что тут думать — ответил боцман.

— «Трусы и патроны» — передразнил его Петров, — а вернемся — сам плакать станешь, что то забыли, сё не взяли. Вот тут — он потряс тоненькой книжечкой, изъятой из фашистского планшета — сказано, что каждому офицеру, кроме трусов, положена еще шелковая нательная футболка, две шоколадки, две баночки порошка от блох и бритва «Золлинген». С мыльницей и помазком. И не запасти мыльно-рыльные принадлежности будет в корне неверно. Ты посмотри на себя, Сидоров: рожа не бритая, вид совершенно неуставной. Подворотничок грязный… кстати, там еще шелковые шарфы дают, надо тоже брать — подворотничков нарежем…

— Ты запиши, чего зря воздух трясти — прервал его командир роты, протягивая блокнот. А то забудем чего в горячке боя — а так по писанному проверишь. Причем каждому и запиши — пусть каждый по списку и берет. В меру сил, конечно — Иванов покосился на огромного Сидорова.

Петров роздал каждому по листку из блокнота и вдруг ему в голову пришла при взгляде на забор интересная мысль:

— А не переодеться ли мне в фашистского летчика — вот тот мундир, на заборе сохнущий, очень мне мой размерчик напоминает.

Вяземский сморщился:

— Я его уже сговорился на второй окорок сменять, только в говне его брать не захотели, отстирывать пришлось. Второй раз стирать что-то никакого желания нет…

— Так я же его сразу и верну! Сбегаем — и верну.

— Ну ладно, одевай. Только не порви! Я обещал его как есть, с тремя всего дырками от пуль.

Рота, подождав, пока Петров переоденется, привычно попрыгала и помчалась по знакомой тропинке к вражескому аэродрому. По пути Вяземский уточнял диспозицию:

— Самолеты стоят скорее всего на поле за избушкой, за деревьями, потому мы их и не видели. Деревья — это старая липовая аллея, по ней можно к домику подойти почти вплотную. Ну с нее-то ты, Петров, сразу в каптерку и зайдешь, старшину ихнего замочишь — мы и подтянемся. А хабар возьмем — той же аллеей назад. Липы — вековые, дед сажал, от пули автоматной защитят. Да и пулеметную удержат, а вот если самолетными пушками косить начнут — грустно нам придется. Так что обратно аллею нам надо будет пробежать секунд за двадцать: пока немцы сообразят, пока хвосты самолетам задерут…

— А если они не будут хвосты самолетам задирать?

— То есть как?

— Ну сразу из зениток по нам стрелять начнут?

— Об этом я пока не подумал…

Но додумать, что делать в случае стрельбы из зениток, Вяземский не успел: впереди показалась знакомая поляна со знакомыми столбами и знакомым полотнищем с названием пионерлагеря. Разве что старая надпись на нем была грубо зачеркнута и поверх написано кривыми буквами:

«Трусливые жидокомиссары, мы вас всех убьем!»

Рота остановилась на опушке. Сидоров, обладавший морским зрением, внимательно прочитал надпись и поспешил успокоить товарищей:

— Это они не нам, у нас в роте ни жидов, ни комиссаров нет. Так что — продолжаем движение прежним курсом.

Однако курс все же пришлось сменить, так как аллея начиналась полусотней метров левее. Вековые липы еще до революции успели сомкнуть свои могучие кроны, и разведчики бежали как бы в туннеле. Как и предсказывал Вяземский, дверь каптерки оказалась буквально в пяти шагах от аллеи, причем — именно каптерки: из нее вышел какой-то фашист со стопкой постельного белья и бегом побежал к каким-то вагончикам по другую сторону аллеи. Разведчики едва успели спрятаться за вековыми стволами.

— Все правильно, вот и самолеты, вот и жилые домики для летчиков — прокомментировал маневр противника Иванов. — Петров, пошел!

Петров неторопливо пошел к каптерке и скрылся за дверью. До разведчиков донеслась пара глухих ударов, после чего Петров высунулся в приоткрытую дверь и приглашающе помахал рукой. Спустя считанные мгновения вся рота скрылась за дверью.

— Это мы неплохо зашли! — отметил Вяземский, оглядываясь в столь знакомом ему помещении. Полки, на которых всего четверть века назад размещались головы оленей, кабанов и прочая дичь, теперь просто ломились от различных материальных ценностей, а в углу помещения скорчился одетый в интендантскую форму фашист, всем своим видом и даже позой выражавший острое желание сотрудничества с администрацией.

— Трусы — вон там — показал Петров, уже приступивший к опросу смотрителя этой скромной сокровищницы. — Снаряды к твоей пушке — в этих ящиках.

— Снаряды — это шесть дюймов, или, скажем, главный калибр — ответил боцман, а эти фитюльки — как есть патроны. Выбрав связку офицерских ремней, он принялся увязывать для переноски сразу шесть снарядных ящиков.