Джеймс Холланд - Миссия «Один» (в сокращении)

Он увидел, как некоторые из солдат кивают, соглашаясь с ним.

— Это если не считать, что каждому немецкому солдату известно о нашем существовании, — сказал Шеванне.

— Простите, сэр. Эта мысль не приходила мне в голову раньше, но, когда мы возвращались сюда…

Шеванне потирал подбородок. Отлично, его снова одолела нерешительность.

— Дело в том, сэр, — продолжил Таннер, — что меня беспокоит другой берег озера. С него нам опять придется лезть в гору. А тут стоят грузовики. С их помощью мы бы уже завтра оказались в Ондалснесе.

— В том, что говорит Таннер, что-то есть, сэр, — сказал Нильсен. — Немцы нас не ждут. Думаю, нам стоит рискнуть.

— Ну, не знаю, — сказал Ларсен. — Мне кажется, идти через город — значит подвергать себя слишком большому риску.

— Транспорт необходим нам сейчас, — сказал Таннер. — Переправа нас только задержит. Я уверен, нам следует спуститься вниз и пройти через город.

— Я тоже так думаю, Хенрик, — сказал Нильсен.

— И я, — подхватил Таннер. — Соглашайтесь, сэр. Грузовики все равно что дожидаются нас. Будет темно, мы переоденемся в немецкую форму — все получится, я в этом не сомневаюсь.

— Дайте подумать… — сказал француз.

— Нет, — твердо произнес Ларсен. — Нам следует придерживаться нашего первоначального плана.

Пора, подумал Таннер.

— Но почему же, сэр? — спросил он, на шаг подступив к Ларсену. — Вам известно что-то такое, чего не знаем мы?

— Что вы хотите сказать? — Глаза Ларсена на миг метнулись в сторону, потом в другую.

— Ровно то, что сказал. Вы от нас что-то скрываете?

— О чем вы говорите, сержант? — насупился Шеванне.

— Мне просто интересно, как он объяснит то, что около двух сотен немецких «горных стрелков» лежат, ожидая нас, в засаде у переправы.

— Что? — недоверчиво переспросил Шеванне.

Ларсен, с лица которого сбежала вся краска, просто стоял на месте, молча и неподвижно.

— Нет, Хенрик! — воскликнул Нильсен. — Скажи, что это неправда!

— Я… я не понимаю, о чем вы говорите.

Профессор шагнул вперед:

— Хенрик?

— Вы… вы ошибаетесь, — заикаясь, пробормотал Ларсен. — Я ничего об этом не знаю. Вы лжете, сержант. Как вы смеете?

— Единственный, кто здесь лжет, — это вы, — ответил Таннер. — Кто-то уже не первый день предает нас. Те бомбардировщики появились не просто так. И грузовики на перевале тоже. Теперь я окончательно убедился в этом.

— Все это подстроено, — пролепетал Ларсен.

— Верно, — ответил Таннер. — Подозрения у нас имелись уже не один день, однако, когда сегодня после полудня появились фрицы, мы окончательно убедились в их справедливости. Единственное, чего мы не знали, — это имя предателя.

— Солдаты! — рявкнул Шеванне. — Взять его!

Но Ларсен уже выхватил пистолет. Он сгреб Сандвольда и уткнул дуло ему в живот.

— Назад! — крикнул он и потащил Сандвольда к хижине.

— Это безумие, Хенрик, перестаньте! — прохрипел профессор.

— Молчать! Все назад — или я убью его.

Таннер шагнул к нему:

— Опустите пистолет, сэр.

— Назад, сержант!

Таннер сделал еще один шаг:

— Сэр, опустите пистолет.

— Не будьте дураком, Таннер! — В голосе Шеванне звучал неподдельный страх.

— Не беспокойтесь, он не выстрелит. Профессор Сандвольд нужен немцам живым. Если лейтенант сможет предложить им всего лишь труп, они ему спасибо не скажут. — Он сделал еще один шаг. — Все кончено, сэр. Опустите пистолет.

Ларсен оттолкнул от себя Сандвольда — так, что тот упал.

— Вы правы, сержант, — сказал он. — Я не стану стрелять в профессора, зато убью вас.

Таннера отделяли от него лишь несколько футов. В голове у него воцарилась полная ясность. Главное — точный расчет времени, и, хотя Таннер был почти уверен, что в городе выстрела не услышат, такого риска он все же предпочел бы избежать.

И тут вперед шагнул Нильсен.

— Но почему, Хенрик? — спросил он, и Ларсен на долю секунды повернулся к нему лицом.

Таннер схватил Ларсена за запястье, заломил ему руку за спину. Пистолет полетел на землю, а Таннер кулаком левой руки ударил норвежца по голове. Глаза Ларсена закатились, и он рухнул на землю.

С мгновение все молчали. Таннер поднял пистолет и сказал:

— Вот ведь ублюдок. И подумать только, мне он нравился.

— Вы убили его, сержант? — спросил профессор.

— Нет, — ответил Таннер. — Через минуту очухается.

Все остальные обступили распростертое на земле тело. Таннер почувствовал, как Анна взяла его за руку. По ее лицу текли слезы.

— Не могу поверить, — произнесла она. — Просто не могу.

Ларсен застонал, и Нильсен опустился рядом с ним на колени:

— Так почему же, Хенрик?

Ларсен что-то забормотал по-норвежски. Таннер повесил на плечо «шпандау». Времени было двадцать минут одиннадцатого, следовало поторапливаться, чтобы занять позицию над мостом еще до наступления темноты. Для спешки существовала и другая причина: смена часовых у моста должна была произойти в одиннадцать тридцать. И Таннер считал, что самое надежное — разделаться с ними в одиннадцать, когда бдительность их сойдет на нет, а новые часовые на пост еще не заступят.

Он уже хотел спросить у Шеванне, как им поступить с предателем, когда услышал сдавленный крик. Протолкавшись вперед, Таннер увидел распростертого на земле мертвого Ларсена. Нильсен хмуро вытер свой короткий штык о гимнастерку покойника, потом вернул клинок в ножны.

— Другого выхода у меня не было, — сказал он.

Таннер кивнул:

— Как он это делал?

Нильсен перевернул мертвеца, снял с его плеч рюкзак и вытащил из него металлические коробочки и моток провода.

— А это что за чертовщина? — спросил Таннер.

Нильсен осмотрел коробочки.

— Судя по шкалам, одна из них — передатчик.

Таннер повернулся к Шеванне:

— Пора выступать, сэр.

— Да, конечно, — ответил француз. — Итак, солдаты, мы идем через город. Забудьте о предателе. Мы должны сосредоточиться на выполнении стоящей перед нами задачи: войти в Вогомо и захватить один из грузовиков.

Когда они наконец тронулись в путь, Таннер оглядываться назад не стал. Труп Ларсена так и остался лежать там, где лежал.

Из окна верхнего этажа стоявшего у озера, реквизированного фермерского дома Целлнеру открывался превосходный вид на вдававшийся в озеро мыс и на привязанные к деревянной пристани лодки. Рядом с ним стояли Курц и фон Понцетс. Уже подключенный полевой телефон связывал их с затаившимися среди деревьев на берегу солдатами. В носу и щеке Целлнера все еще пульсировала боль, однако гораздо большую боль доставляла ему мысль о том, что британский сержант трижды обвел его вокруг пальца. Впрочем, перспектива неминуемой смерти Таннера улучшала настроение Целлнера.