Эдмунд Низюрский - Всегда на страже (сборник)

По взбудораженному лицу сержанта Курени и по тому, как он требовал от пассажира: «Ничего не трогать!» - капитан Яскевич понял, что Алесь находится на пределе.

- Сержант Куреня, спокойствие! - строго, по-отечески смотрел на него Яскевич.- Докладывайте, что здесь произошло?

- Шкура он, вот кто. Как все, гадость совал, порнографию!…- закипятился Алесь.

Тут вошел таможенник,

- Петр Егорович,- обратился к нему капитан и показал на вскрытую полоску у плафона,- отсюда сержант Куреня извлек вот эту дрянь,- хлопнул он ладонью по брошюрам, что были в пакете.- Господин Хием говорит, что это не его и что об этом он ничего не знает… В таком случае,- Яскевич сверлил взглядом датчанина,- мы должны еще раз досмотреть вещи господина Хиема.- Но тот стоял безмолвно, как бы ожидая: «А что дальше будет?» И капитан распорядился, показывая на чемодан: - Петр Егорович, приступайте к досмотру.

Петр Егорович со всей таможенной тщательностью просмотрел вещи, выкладывая их на диван. А потом поставил чемодан на стол и с тем же вниманием проверил дно и крышку - все было нормально. Нормальными казались и его стенки, и все же опытный глаз таможенника заметил, что книзу они скошены и толще дна, да и звук их был несколько глуховат.

- А знаете, товарищ капитан, стенки вызывают у меня подозрение.

Капитан Яскевич провел ладонью по всему их обводу и промолвил:

- Да, тонкая работа. С первого взгляда и не распознаешь. Что тут у вас? - капитан Яскевич стучал по стенке чемодана.

- Мы не понимайт,- поежился датчанин.

- Ну, что ж, Петр Егорович, вскрываем?

- Не советую,- качнул головой таможенник.- А вдруг сыпучее? Вскроем у нас, в таможне.

- Тогда вот вам пограничник,- Яскевич показал на младшего сержанта,- укладывайте все это в чемоданы, а я тем временем помогу сержанту проверить документы и к приходу поезда на станцию приду.

Алесь почувствовал в этом недоверие к нему и удивленно смотрел на капитана.

- Сержант, пошли. Скоро вокзал.- И Яскевич прошагал в служебное купе. Там он перепроверил все паспорта и передал их Курене:

- Идите, раздавайте паспорта пассажирам, а после приходите в дежурную комнату КПП.

В досмотровом зале таможенник осторожно вскрыл внутри чемодана одну боковинку и оттуда извлек массу маленьких беленьких целлофановых пакетиков.

- Похоже, товарищи, что это наркотики.- И он принялся за другую боковинку - там то же самое. Так было и в остальных.

- Что это такое? - держа пакетик, спросил капитан.

- Мы не понимайт,- развел руками Хием.- Мы дат-ча-нин,- вычитал он из разговорника.

- А датчанин ли вы, господин Хием? - оборвал его Яскевич, увидев, что разговорник немецко-русский.

Хием насупился и, подумав, ответил:

- Да, я эст датчанин, господин капитан.

Как хотелось капитану Яскевичу бросить в лицо этому отвратительному субъекту: «Нет. По этому грузу, да по вашему разговорнику вы, господин Хием, на датчанина не похожи. Бот в соседнем вагоне едут туристы из Копенгагена, да и в нашем вагоне - ученые, так это датчане! Хорошие, приветливые люди, без подобной пакости».

Глава шестая

Составив акт на все, что было найдено у так называемого датчанина, и сдав его майору госбезопасности, капитан Яскевич с сержантом Куреней поднялся в дежурное помещение КПП и там, в одной из свободных комнат, один на один, не стесняясь в выражениях, по-отечески отчитал его. В заключение сказал:

- За невыдержанность и грубость, проявленные при исполнении служебных обязанностей к пассажиру, отстраняю вас от дежурства и приказываю немедленно отправиться в роту. Командиру роты я сообщу. Идите!

Но Куреня стоял, как пригвожденный к полу, и смотрел на капитана.

- Что вам непонятно?

- Мне, товарищ капитан, все понятно,- дрогнувшим голосом ответил Куреня.- Но одно непонятно. Ведь я же сорвался, защищая свою честь, честь советского пограничника, честь Родины.

- Я так и понимаю,- видя волнение Алеся, более мягко проговорил Яскевич.- Но при таком вашем состоянии вы сегодня службу досмотра и контроля нести не можете. Ступайте!

И пошел Алесь, но не к автобусу и даже не стал ожидать попутного поезда к границе, а, удрученный горем, пошагал напрямик пешком.

Уже вечерело, когда Куреня подходил к своей казарме. Багровое солнце, предвещая грозу, садилось за темный горизонт, а Буг дышал не прохладой, а духотой. С лица Алеся катился пот и не столь от духоты, как от переживания: он очень боялся, что командование вызовет и скажет: «С вашим характером, сержант Куреня, служить на КПП нельзя. Так поступать, как поступили вы, законом запрещено! Ясно?» «Все ясно,- с большой душевной болью вздохнул Алесь.- Только обидно…»

- Чего это, сержант, вы раньше времени вернулись? Не заболели, часом? - поинтересовался дежурный по контрольному посту.

- Заболел, товарищ прапорщик.- У Алеся не повернулся язык сказать правду.

И если ничего не ведал этот дежурный, то дежурный по роте Миша Савченко знал. Это заметил Алесь по его странному взгляду.

Савченко искренне переживал за Алеся, встретил его в коридоре и утянул прямо в Ленинскую комнату:

- Как же это там, Алесь, ты сорвался? - голосом, полным сожаления, спросил его Савченко.

- Ты бы тоже сорвался.

Михаил дружески ответил:

- Нет, не сорвался бы.

- Не сорвался бы! - повторил Куреня,- Брось, Миша. Кто-кто, а я хорошо помню, какой ты был, когда милая девушка, дочь отъезжающих в Израиль Гинзбургов,- ввернула тебе валюту, только чтобы ты вторично не вскрывал багаж, куда ее папаша, закрывая ящик, втихую сунул мешочек с золотом. На тебя было страшно смотреть. Ты тогда не только швырнуть, но убить бы мог.

- Но, как видишь, не швырнул и не убил… А то, что вспыхнул, так это ничего. Хотя и вспыхивать, дорогой Алесь, нам тоже нельзя. И за ту вспышку я тогда себя очень корил.

- И я себя тоже корю,- словно от боли, нахмурился Алесь.- Скажу тебе как другу, уж очень я полюбил нашу службу. Здесь всегда как на войне. Все время начеку, в боевой собранности, в действии. Лицом к лицу с врагом. Врагом коварным, но с доброй рожей гостя. И вот когда я раскрываю такого диверсанта, то чувствую, что совершил благое дело и ногой придавил ядовитую гадину.- Тут Алесь, закусив губу, замолк и сощуренным взором смотрел далеко-далеко.

- Ты чего? - спросил его Савченко.- Так хорошо говорил и вдруг замолчал. Алесь, да ты хоть меня слышишь?

Куреня с шумом выдохнул полной грудью!

- Слышу. И вот на этом месте, когда гадюка пускает свой змеиный яд - яд подкупа, я еле-еле сдерживаюсь… И сегодня, как видишь, сорвался.- Алесь, закусив губу, отошел к окну и, чуточку передохнув, оттуда более тихо продолжал:

- А теперь, Миша, боюсь, как бы начальство меня не махнуло совсем из погранвойск.

- Что ты, пограничник, раньше времени с ума сходишь? - Савченко по-дружески потряс его за плечи.- Не махнет. Только ты перед командиром роты не ерепенься. Сейчас он у себя. Иди помой физиономию, а то она у тебя, как спьяна, красная, и сейчас же к нему ступай.