Евгений Жидилов - Мы отстаивали Севастополь

Бой к исходу дня стих, но обе стороны настолько близко подошли друг к другу, что незначительное движение [103] вызывает ожесточенный огонь всех пехотных средств.

Всю ночь на 13 ноября наши батальоны пробыли в напряженном ожидании новых атак. С рассветом фашисты попытались вновь прорвать линию фронта бригады и обойти левый фланг третьего батальона, но, встретив сильный пулеметный и гранатометный огонь, откатились назад и больше не наступали.

К полудню прибыло к нам пополнение — 190 бойцов из запасного полка. Их я направил в четвертый батальон, как понесший наибольшие потери.

14 и 15 ноября на Мекензиевых горах проходили редкие перестрелки и мелкие стычки.

Первый фашистский штурм Севастополя закончился. Противник не достиг своей цели.

Генерал Петров дал высокую оценку действиям нашей бригады и приказал 3-му морскому полку сменить ее, за исключением третьего батальона.

Пять дней мы стояли во втором эшелоне третьего сектора, а с 22 ноября по приказу командарма бригада передислоцировалась во второй сектор обороны, в район Максимовой дачи. Здесь нам предстояло доукомплектоваться, вооружиться, подготовиться к новым боям. [104]

Второй штурм

В резерве

Стоим в резерве командующего Приморской армией. Штаб разместился на Максимовой даче, в казармах одного из подразделений разведки флота; наши передовые части — на западном склоне Сапун-горы; тылы — по-прежнему в здании бывшего зенитного училища на Корабельной стороне.

Бойцы отдыхают, занимаются. Правда, не все. Третий батальон майора Мальцева так и остается на переднем крае в третьем секторе у генерала Коломийца. Бои там не прекращаются, батальон несет потери. 18 ноября капитан Бибиков поднял свою роту в контратаку. Противника отбросили, но в бою были ранены Бибиков, командир пулеметного взвода старший сержант Владимир Гришко, командир отделения старшина 1-й статьи Федор Ищенко и еще несколько бойцов и командиров. За день перед этим с тяжелым ранением отправили в госпиталь командира пулеметной роты старшего лейтенанта Сергея Михайловича Карнаухова.

В начале декабря забрали у нас и второй батальон, которым теперь командует капитан Гегешидзе. Его перебросили в долину Кара-Коба на подкрепление 1-го Севастопольского полка морской пехоты.

Первый батальон капитана Харитонова готовится к разведке перед фронтом 2-го полка морской пехоты майора Тарана. [105]

Комиссар Ехлаков негодует. Прихрамывая (он только что вернулся из госпиталя, рана, на счастье, оказалась легкой), мечется по комнате:

— Что это делают с нашей бригадой? Растаскивают по всему фронту. Так мы никогда и не укомплектуемся. Поеду в штаб флота ругаться.

— Попусту время потеряешь.

— Увидим.

Возвращается вечером мрачнее тучи.

— Ну, что тебе сказали в штабе флота?

— Поддержали.

— Почему же сердитый такой?

— Веселиться нечего. В штабе флота сказали: не возражаем, забирайте своих моряков... если генерал Коломиец отдаст.

— А он не отдает, — догадываюсь я.

— Уперся и ни в какую. Нет, говорит, такие хлопцы мне самому нужны. И нас с тобой расхваливает: молодцы, говорит, замечательный народ воспитали, у вас каждый матрос сражается за отделение, а отделение получается сильнее роты. Вспомнил про рассказ Леонида Соболева «Батальон четверых». Спрашивает: это не с ваших матросов списано?

— Чем же закончился ваш разговор?

— Вот этими комплиментами и закончился. И заверением: ни одного бойца из третьего сектора мы не получим...

Пятого батальона в бригаде пока нет. Таким образом, в моем распоряжении сейчас лишь первый батальон, неполный четвертый батальон, артиллерийский и минометный дивизионы, да некоторые подразделения боевого обеспечения.

Вообще-то пополнение к нам поступает понемногу. Прибывает несколько небольших подразделений из 8-й бригады морской пехоты. Возвращаются выздоровевшие после ранений. Изредка получаем партии добровольцев с кораблей.

Приходят и новые офицеры. На должность начальника штаба бригады прислан из Приморской армии майор Кернер, человек опытный, побывавший во многих боях. Мы с ним сработались быстро. Он — прекрасный знаток сухопутной тактики. Этого качества недостает многим офицерам бригады. Кернер любит рассказывать [106] о боях под Одессой, где он участвовал в качестве начальника штаба полка. При этом обязательно помянет генерала И. Е. Петрова, в котором видит образец храбрости, решительности и в то же время человека необычайной сердечности по отношению к подчиненным.

Под руководством нового начальника работа штаба значительно оживляется. Строгий, требовательный Кернер добивается четкой организации службы во всех подразделениях. Офицеры побаиваются его придирчивости, но уважают за справедливость, внимательность и готовность помочь, если человек сталкивается с затруднением.

Наш хозяйственник Будяков развертывает бурную деятельность. На Корабельной стороне по его инициативе созданы свои артиллерийские, авторемонтные, обувная и швейная мастерские. Бывшее зенитное училище превращается в производственный комбинат.

При содействии председателя горисполкома Василия Петровича Ефремова Будяков среди жителей Корабельной стороны нашел всевозможных специалистов: механиков, слесарей, портных, сапожников. Бытовым комбинатом заведует начальник подсобного хозяйства бригады Шлапак. Авторемонтные мастерские возглавляет мичман Ильин, артиллерийские — старший техник-лейтенант Рожков.

Мастерские не ограничиваются ремонтом, но производят и новую продукцию. У офицеров бригады появляются хромовые сапоги, а у женщин — врачей, медсестер и санитарок — красивые туфли и ботинки. В артиллерийской мастерской делают ножи, которыми вооружаются разведчики, и штыки для винтовок. Рукопашные схватки и ночные вылазки в расположение врага показали ценность холодного оружия.

Как-то под окном моего командного пункта на Максимовой даче раздался продолжительный сигнал, напоминающий звуки фанфары. Не обращаю на него внимания: наверно, кто-то из музыкантов нашего оркестра решил проверить свою трубу. Но звук повторяется еще несколько раз. Отрываюсь от работы и подхожу к окну, чтоб прогнать назойливого музыканта.

Смотрю, вокруг длинного легкового автомобиля «ЗИС-101», разукрашенного под крокодила, столпились матросы. Шофер мичман Лукьянцев и начальник мастерской Ильин протирают кузов машины, а полковник Будяков [107] проверяет сигнал. Заинтересованный, я выхожу на улицу. Мичман Ильин докладывает:

— Товарищ полковник, исключительная машина! Как зверь, жмет на сто километров, любой подъем берет. На такой машине у нас в Воронеже только председатель облисполкома ездил, и сигнал у нее был точь-в-точь, как у этой, так же выводил ноту «фа-а-а-а», — Ильин похлопал ладонью по капоту автомобиля. Узкое, худое лицо его расплылось в довольной улыбке.