Федор Гнездилов - На высотах мужества

Мы же с командиром полка серьезно призадумались: как-то сумеем выполнить такую задачу? Слишком уж мало у нас сил. Посоветовались, взвесили наши возможности и решили: летчики будут находиться на своем аэродроме в готовности № 1. В воздух они поднимутся лишь после сигнала от постов ВНОС.

Собрали воздушных бойцов, разъяснили им задачу, обсудили на всякий случай возможные варианты боя. В то время никто из нас даже не предполагал, какими невероятно трудными окажутся для полка эти очередные дни войны.

Ночью мы слышали доносившийся с соседнего аэродрома гул моторов военно-транспортных самолетов. Нам было известно, что в эти часы они улетали за линию фронта с десантом на борту. К рассвету воздушные корабли вернулись, и гул моторов утих.

С этого времени и началось наше боевое дежурство. Радисты на КП внимательно слушали донесения постов ВНОС. Все наши исправные ЛаГГ-3 были готовы к вылету в любую минуту. В 11.00 сигнал тревоги поступил непосредственно с аэродрома Перемышль:

- С юга к аэродрому на высоте около пятисот метров подходит группа вражеских бомбардировщиков!

Времени на размышления не было.

Я подал сигнал, и шестерка ЛаГГ-3 тотчас же поднялась в воздух. Ее повел комэск майор И. Д. Лукъяненко. У нас оставалось еще четыре истребителя. Все они также находились в готовности № 1.

Между тем 22 фашистских Ме-110 встали над соседним аэродромом в «круг», начали наносить по стоянкам самолетов, машинам обслуживания и сооружениям бомбовые и пушечные удары. Мы собирались выпустить еще четверку истребителей, но наш аэродром оказался заблокированным. Гитлеровские «мессеры» носились на высоте менее 400 метров, и летчики внимательно осматривали взлетно-посадочную полосу. Находившаяся в воздухе шестерка наших ЛаГГ-3 вынуждена была вступить с ними в бой.

На Ме- 110, как известно, было мощное вооружение. Этот самолет применялся обычно для ведения разведки и штурмовых ударов. В носовой части у него -две пушки, четыре пулемета. Заднюю сферу прикрывал воздушный [63] стрелок с помощью спаренного пулемета. И наши летчики, атакуя врага, старались не подставить себя под огонь передних точек.

Для того чтобы поразить врага, необходимо было разорвать его строй. Это решил сделать сам же ведущий майор Лукъяненко. Он решительно направил свой истребитель на «мессера» со стороны верхней задней полусферы и расстрелял его с близкого расстояния. Самолет вспыхнул и свалился на землю. Его ведомый открыл по командиру эскадрильи огонь изо всех передних пушек и пулеметов. Истребитель Лукъяненко загорелся. Летчик был, вероятно, тяжело ранен. У него хватило сил открыть фонарь и выброситься из кабины. Но раскрыть парашют ему не удалось, и Лукъяненко погиб.

Боевой порядок вражеских самолетов был нарушен. Этим тут же воспользовался старший лейтенант П. П. Пронюшкин. Он поймал «мессера» в прицел и сразил его короткой пушечной очередью. Гитлеровцы растерялись. Почувствовав это, лейтенант Н. В. Селезнев из удобного положения атаковал. На землю упал еще один Ме-110. Опасаясь новых потерь, фашисты прекратили сопротивление и повернули на свою территорию.

Численное превосходство врага в этом воздушном бою было подавляющим. Наши летчики сбили три таких мощных самолета. Однако эта победа досталась дорогой ценой. Погиб замечательный командир Иван Демидович Лукъяненко. Горечь безвозвратной потери обжигала сердце.

Через четыре часа гитлеровцы совершили еще один налет на аэродром Перемышль. В небе находились шестнадцать Ме-110. Сигнала предупреждения от постов ВНОС о приближении воздушного противника мы не получили. Причина была непонятной. Такой сигнал подали на КП наши наблюдатели.

На этот раз взлететь успели лишь пять ЛаГГ-3. Их возглавил комиссар эскадрильи старший политрук Петр Рогожкин.

Гитлеровцы действовали так же, как и в первом случае. Они снова заблокировали наш аэродром. Попытки взлетевших истребителей сблизиться с «мессерами» не удавались. Тогда Рогожкин изменил направление атак. Он вышел на одного из врагов снизу сзади и почти в упор выпустил в Ме-110 меткую очередь. Однако при выходе из атаки летчика обстрелял другой фашист. Увернуться [64] Петру от его огня не удалось. Так в один день погибли командир и комиссар эскадрильи. Тяжкая утрата.

Старший политрук Петр Рогожкин был в нашем полку единственным летающим комиссаром. Он не однажды водил в бой группы истребителей, показывал достойный пример мужества и храбрости. Люди относились к нему с глубоким уважением, делились с ним своими думами и планами на будущее, обращались за советом. Комиссар чутко относился к каждому, делал для авиаторов все, что было в его возможностях…

Командир полка, штаб детально проанализировали ошибки отдельных летчиков в боях. В итоге приняли такое решение: для нарушения оборонительного боевого порядка вражеских «мессеров» и повышения эффективности действий своих истребителей в первой же атаке применять для удара по врагу реактивные снаряды РС-82, которые использовались обычно для штурмовых ударов по наземным целям. Затем атаковать оторвавшиеся от строя самолеты парами истребителей одновременно с двух сторон.

Новый день начинался относительно спокойно. Низкая серая облачность наглухо закрыла небо. Лишь в полдень облака стали мало-помалу приподниматься.

На старте дежурили летчики четырех ЛаГГ-3 во главе с майором Василием Брыком. Еще одна четверка истребителей находилась в готовности к вылету на стоянке. Ее возглавлял капитан Константин Пильщиков, который был назначен на должность командира эскадрильи.

Время ожидания тянулось медленно. Поглядывая в небо, авиаторы начали было высказывать предположение, что сегодня-де фашисты вообще не поднимутся в воздух - не та погода.

Летчики собрались на обед. И в это время дежурный радист, приняв сигнал от одного из постов ВНОС, доложил:

- С юга-запада в нашем направлении идут двенадцать самолетов!

Подполковник Ярославцев приказал поднять обе четверки.

Через пять минут они взлетели, взяли курс к аэродрому Перемышль и сразу же увидели дюжину Ме-110. «Атакуем с ходу!» - подал майор Брык команду ведомым. И восьмерка ЛаГГ-3 почти одновременно ударила по вражескому строю «эрэсами». Этот неожиданный мощный огонь реактивных снарядов вызвал у гитлеровцев замешательство. Боевой порядок «мессеров» расстроился. [65]

Повторная атака заставила врага сбросить бомбы, не долетая до цели, как попало. Они быстро развернулись, легли на обратный курс, начали укрываться в нижних слоях облаков. И все же лейтенант Н. В. Селезнев сумел поймать на прицел и сразить одного из удиравших врагов. Он загорелся и врезался в землю. Однако подбитой оказалась и машина Селезнева. Он направил было истребитель к своему аэродрому, но дотянуть до него не удалось. Во время посадки на снег ЛаГГ-3 скапотировал, загорелся. Пока техники и механики добежали до него и погасили огонь, летчик сильно обгорел. Меховые унты на ногах у него сгорели полностью. Он умирал у нас на руках в полном сознании.