Федор Гнездилов - На высотах мужества

Задание по разведке было важным. Но как пройти мимо бомбардировщиков? Что останется на станции после их ударов? Пильщиков, разумеется, мог и должен был отвернуть в сторону. Никто бы не осудил его, не обвинил в трусости. Но комэск решил атаковать, расстроить боевой порядок «юнкерсов», а затем уже продолжить полет по своему маршруту.

Он направил истребитель на ведущего первой тройки «юнкерсов». Серебряков и Астахов поняли замысел командира без слов. Каждый из них уже выбрал себе цель. [72]

Первым открыл огонь Пильщиков, а в следующую секунду нажали гашетки и оба ведомые. Один «юнкерс» задымил и, резко клюнув носом, почти отвесно пошел к земле.

Проскочив первое звено, истребители таким же плотным огнем встретили второе. На выходе из пикирования Пильщиков бросил взгляд вверх назад и увидел, как пламя охватило еще один «юнкерс». Однако Серебрякова и Астахова позади не было. Позднее выяснилось, что ведомые, словно по инерции, атаковали и третье звено.

В тот же момент Пильщиков их не заметил. Он подумал о том, что следовало бы немедля пристроить к себе ведомых и идти на разведку. Взглянул вверх, увидел в лучах солнца силуэты самолетов, обрадовался: «Порядок!» Покачиванием с крыла на крыло дал им сигнал, чтобы пристраивались. И вдруг… огненные трассы прочертили воздух над самой кабиной. Что-то сильно ударило в фюзеляж. Помимо воли летчика истребитель резко рванулся ввысь. «Пристроил, называется!» - корил себя ведущий, определив, что за ним неслась пара «мессеров». Он попытался сманеврировать, но рули управления не повиновались. Видимо, были перебиты тяги. Оставалось одно - выброситься из кабины с парашютом.

Пильщиков перевалился через борт, дернул вытяжное кольцо. Над головой раскрылся купол. И едва летчик осмотрелся, как увидел все тех же двух «мессеров». Они шли прямо на него. «Это конец!» - подумал летчик. Достаточно было одной прицельной очереди, чтобы убить человека в воздухе или обрезать стропы парашюта, что тоже было равнозначно гибели.

Вероятно, так бы все и произошло, если бы Евгений Серебряков и Иван Астахов не поспешили на выручку своего командира. Вовремя преградили они путь фашистам.

Приземлился Пильщиков в поле. Невдалеке увидел двух женщин. Они жали рожь…

Оба ведомые - и Серебряков, и Астахов - вернулись на аэродром. Доложили обо всем, как было, и мы с командиром полка с сожалением подумали: задание штаба армии сорвано. За это может нам нагореть. Однако никакой возможности исправить ошибку, добыть разведданные о противнике в этот день у нас не было - над землей начали уже сгущаться вечерние сумерки.

Мой доклад о случившемся в штабе армии встретили довольно холодно. Приказали ждать у телефона.

Через две-три минуты я услышал в трубке голос начальника [73] штаба армии, и то, что он сказал, запомнилось мне на всю жизнь. Прежде всего он выразил неудовлетворение тем, что важное задание штаба армии сорвано.

- Ваши летчики должны раз и навсегда запомнить, что главная их задача - воздушная разведка, - разъяснял начальник штаба. - Никто из них не вправе вступать в бой, если это грозит срыву главной задачи. Тому, кто не может усвоить этой истины, в разведке делать нечего. Командующий армией обращает ваше внимание на недопустимость впредь подобных случаев. Командиру группы разведчиков майору Пильщикову он приказал объявить выговор.

Об этом разговоре с начальником штаба армии я тотчас же доложил командиру полка, поставил в известность и К. А. Пильщикова, только что вернувшегося на аэродром на попутной машине. Оба они - и подполковник С. Д. Ярославцев, и командир эскадрильи - были не на шутку расстроены. На другой день командир полка провел разбор этого полета со всеми воздушными бойцами, разъяснил требования командующего армией, дал строжайший наказ не отступать от них ни на шаг.

Летом 1942 года на южном крыле советско-германского фронта создалось для нашей страны чрезвычайно сложное положение. Немецко-фашистские войска снова захватили стратегическую инициативу. Свои основные удары они направили на Сталинград и Кавказ. Наши войска с боями отходили на восток. У берегов Волги начиналась величайшая в истории человечества битва.

28 июля Верховный Главнокомандующий, нарком обороны И. В. Сталин издал приказ № 227, в котором говорилось о создавшемся на фронте положении, о том, что враг «…лезет вперед, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население… Отступать дальше, - подчеркивалось в приказе, - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину… Из этого следует, что пора кончить отступление, ни шагу назад!»

Этот приказ сыграл важную роль. Он поднимал дух наших войск. Мы зачитали его перед строем полка, затем каждый летчик, инженер, техник, младший авиаспециалист поставил под ним свою подпись.

Комиссар полка Я. И. Журавлев вел в полку широкую разъяснительную работу. В партийных и комсомольских организациях состоялись собрания с повесткой дня: «Задачи коммунистов (комсомольцев) по выполнению приказа [74] народного комиссара обороны № 227». Члены партии и комсомола, беспартийные воины глубоко уяснили смысл и значение этого приказа в деле защиты Родины и достижения победы над немецко-фашистскими захватчиками.

В начале августа наши опытные воздушные разведчики К. А. Пильщиков, С. Г. Стружкин, В. Г. Серегин и Е. Г. Серебряков, возвращаясь из-за линии фронта, все чаще стали докладывать об интенсивности движения вражеских машин с войсками и грузами, а также танков и бронетранспортеров в районах южнее Сухиничей и Козельска. Эти данные подтверждались аэрофотоснимками.

Утром 11 августа по войскам соседней с нами 61-й армии, а затем и по левому флангу нашей 16-й армии гитлеровцы нанесли сильный удар. Фашисты бросили в бой крупную группировку пехоты, 500 танков. Им удалось прорвать оборону наших соседей в направлении Козельска и продвинуться на 20-25 километров.

Командование 16-й армии приказало нашему полку вести воздушную разведку непрерывно. Важно было своевременно вскрыть подход вражеских резервов. Погода была сносной, и наши летчики почти постоянно находились в воздухе, контролируя дороги в прифронтовых районах. Затем погода резко ухудшилась. Плотная низкая облачность затянула небо, предельно ограничила видимость. И мы не могли вести разведку.

А в это время, усиливая удары, враг форсированным маршем подбрасывал к фронту свежие войска. Отсутствие данных об этом особенно тревожило командование нашей армии. Вначале начальник штаба, а затем новый командующий этой армией генерал И. X. Баграмян позвонили командиру полка и потребовали при малейшем улучшении погоды возобновить ведение разведки в указанных районах.