Николай Гунбин - В грозовом небе

Конечно, не обошлось без приключений.

Идти пришлось на ощупь. Мои попытки отыскать самолет ни к чему не привели. Уже часов в одиннадцать ночи [26] случайно наткнулся на стог сена на окраине аэродрома и, поняв, что товарищей мне так и не найти, решил переждать до рассвета. В стогу спали еще несколько человек. Лежащий рядом был, очевидно, голоден и, учуяв запах хлеба, нащупал буханку (я положил ее рядом с собой) и, отломив краюху, с жадностью стал есть. Мне не оставалось ничего другого, как притвориться спящим. Постепенно сон и в самом деле сморил меня.

Проснулся на рассвете от легкого озноба. Каково же было мое удивление, когда увидел, что метрах в пятидесяти от стога стоит наш самолет. Жаль, что не донес до товарищей буханку хлеба. Правда, как выяснилось, они не были голодны - воспользовались продовольственным НЗ на борту самолета и сами беспокоились обо мне: куда это я мог запропаститься?

- В воздухе ориентировку не теряешь, а здесь не мог найти свой самолет, - упрекнул меня командир.

- Так ведь не было с собой компаса, основного штурманского прибора, - отшучиваюсь я. И уже серьезно докладываю, что с утра обещали прислать ремонтную бригаду.

Ремонтников прислали. Самолет, если не считать пробоин, в общем-то был готов к перелету на базу. Но, несмотря на наше огромное желание поскорее прибыть в полк, самолет мог взлететь только после обеда.

Много времени ушло на слишком скрупулезную проверку готовности нашего экипажа к перелету. Находившийся здесь в то время главный штурман бомбардировочного корпуса подполковник Читайшвили стал делать это по всем правилам мирного времени. А было-то до нашего аэродрома всего каких-нибудь восемьдесят километров.

Вот проверка закончена, и мы, быстро запустив моторы, выруливаем на старт. Но, как на грех, в это же время в районе аэродрома появилась большая, не меньше полка, группа легких самолетов Р-5: как видно, они спешно перебрасывались на запад для усиления нашей фронтовой авиации и этот аэродром использовали как промежуточный. Пока не сядет последний из этих самолетов, взлет нашему экипажу запретили.

Терпеливо ждем. Наблюдаем, как сажают машины молодые, видать, еще не обстрелянные экипажи, чтобы, заправившись, двинуться навстречу наступающему врагу. Посадка Р-5 затягивается. Переживаем, что домой вернемся слишком поздно.

Но вот взлет разрешен, и мы в воздухе. Радостные, спешим [27] в полк, не подозревая, что там ждут нас большие неприятности.

…Докладываем начальнику штаба полка капитану Вольфинзону о результатах боевого вылета. От него узнаем, что полк за вчерашний день понес большие потери на Западном направлении, под Ярцевом. Дальние бомбардировщики полка были привлечены туда в связи с изменившейся не в нашу пользу наземной обстановкой под Смоленском.

Под Смоленском

Наши войска после упорных оборонительных боев вынуждены были оставить Смоленск. Но готовилось контрнаступление. Упиваясь своим фанатизмом, гитлеровское командование, стремясь осуществить бредовую идею - захватить Москву, под прикрытием крупных сил истребительной авиации двинуло свои войска дальше, в район Ярцева. Там неприятель встретил яростное сопротивление наших войск, прикрывающих Вяземское направление, - войск Западного фронта под командованием К. К. Рокоссовского. Они должны были организовать мощное контрнаступление и вернуть Смоленск, важный форпост в направлении к столице нашей Родины.

Для поддержки войск Рокоссовского, помимо фронтовой, привлекалась и часть сил дальнебомбардировочной авиации, в том числе нашего 220-го полка.

Полку была поставлена боевая задача: всеми оставшимися силами уничтожить скопление танков и мотопехоты в районе западнее Ярцева. Было это 17 июля. В боевом порядке полка в тот день находился и мой давний друг лейтенант Леонтий Глущенко.

* * *

Вот что рассказал спустя некоторое время о том вылете Леонтий Петрович.

Наше звено в составе командира старшего лейтенанта Чуносова, летчиков лейтенантов Федорова и Земцова должно было уничтожить скопление войск противника и его артиллерийские позиции в районе Ярцева, Духовщикы.

Сильный огонь зенитной артиллерии обрушился на нас, когда подходили к цели. Умело маневрируя, Михаил Чуносов сумел избежать его. Это дало возможность прицельно сбросить бомбы на скопление автомашин и войск противника на восточной окраине населенного пункта. Зада [28] ние выполнено. Но, отходя от цели, на высоте три тысячи метров, попали под сильный зенитный обстрел. Один из снарядов с треском разорвался под самым крылом нашего самолета. Остановился левый мотор. Продолжая полет на одном, правом, Михаил искусно стал выводить звено из зоны зенитного огня… Казалось, опасность миновала. Но минут через десять в районе нечетко обозначенной линии фронта появилась в небе восьмерка истребителей противника. Наш подбитый самолет шел на малой скорости и терял высоту, но ведомые экипажи Федорова и Земцова не покидали своего командира. Чуносов, зная, что строй в таких условиях выдержать трудно, подал ведомым сигнал действовать самостоятельно. Это приказ, а приказ надо выполнять.

Силы вражеских истребителей раздвоились: часть пошла в атаку на ведомых, а основные их силы обрушились на поврежденный самолет. Завязался тяжелый и неравный воздушный бой. Фашистские истребители рассчитывали на легкую победу, но экипаж продолжал сражаться. Воздушные стрелки отбивали одну атаку за другой. Сбито уже два истребителя противника…

Но погиб стрелок-радист Сакун, воздушный стрелок Ковалев ранен. Очередью вражеского пулемета повредила бензобак, и правую плоскость охватило пламя. Скольжением самолета влево Чуносов пытается сбить его, но рули управления повреждены… Машина начала переворачиваться.

- Покинуть самолет! - приказывает командир звена.

Прыгаю через верхний, астрономический люк (в перевернутом самолете он теперь уже внизу). Пламя с правой плоскости резко обжигает лицо. Успеваю выдернуть кольцо… Приземляюсь невдалеке от нашего горящего самолета. Чуть подальше опустился раненый Ковалев. Прыгая с парашютом, видел, как один из вражеских истребителей готовится стрелять по спускающемуся командиру… дает очередь. Командир приземлился. Пренебрегая опасностью быть атакованными самолетами, проносящимися в небе, бежим к неподвижно лежащему на поле Чуносову. Он мертв. Так погибли за Родину отважные воины - командир звена старший лейтенант Михаил Степанович Чуносов и стрелок-радист сержант Сакун. Это случилось в тридцати километрах юго-западнее Спас-Дсменска, в районе расположения наших войск. Похоронили Чуносова на окраине небольшой деревни, рядом с шоссе Москва - Брест, Стрелок Сакун сгорел в самолете. [30]