Кирилл Голованов - Катерники

В сумерках на новом дивизионе объявили боевую тревогу. Воздушная разведка обнаружила в Бос-фиорде три вражеских транспорта, шесть сторожевых кораблей, четыре тральщика и десять сторожевых катеров. Эта армада вся вместе называлась конвоем и готовилась выходить из фиорда в открытое море. Требовалось обязательно перехватить корабли противника и не пустить дальше.

Как это сделать, если началась снежная буря? Самолет-разведчик едва успел увидеть слабые огоньки посадочной полосы. Аэродромы сразу же замело. Летающие торпедоносцы «Ил-4» не могли разбежаться для взлета. Подводным лодкам и метель, и шторм не мешали, зато скорость была совсем не такой, как на нынешних атомных. Те лодки никак не успевали загородить путь конвою.

Командующий флотом не сразу согласился выдать боевую задачу торпедным катерам. Но, кроме них, некому было поручить такое дело. Командующий знал о том, что в море шторм со снегом, а низкие черные облака сделали полярную ночь еще темней. Но он подписал приказ. Вот и получилось, что старший лейтенант Дмитров повел свое временное звено не на дежурство, а сразу в бой.

23 декабря 1943 года

Приказ, объявивший по флоту о создании отдельного дивизиона ТКА, был подписан 15 декабря 1943 года. Он собрал в одной базе пятнадцать катеров, десятки офицеров, две сотни рядовых и старшин. И уже со следующего дня война стала навязывать им неотложные дела. Если бы все катера находились в полной готовности? Но на пополнение команд пришли юнги или молодые бойцы, которые ни разу не были в штормовом море или в бою. Молодежь требовалось сначала научить воевать, провести обычным путем от простого к сложному. Но ровно через неделю обстановка навязала капитану второго ранга Чекурову поход в снежную бурю с организацией групповой атаки торпедных катеров, которая до того вообще не практиковалась на Северном флоте. Что же касается наличных сил, то их почти не было. Вновь назначенный комдив мог выпустить в такую погоду только три катера, воевавших здесь с сорок первого года. Еще один - ТКА-201 - был из новых, но команда на нем подобралась из обстрелянных моряков. В итоге наскребли всего четыре боеспособные единицы, и тогда Чекуров рискнул привлечь в качестве флагманского самый крупный катер, вооруженный четырьмя торпедами. Правда, командиром там был юный лейтенант, недавний выпускник из училища. К такому сложному бою он еще не был готов. Но флагман Чекуров надеялся, что успеет подсказать этому лейтенанту, как поступать тому по ходу боя, и одновременно сможет управлять атакой остальных катеров.

Три торпедных катера выскочили из Салмы в 15 часов 24 минуты, или, по-морскому, 15-24, два других катера - из Пумманок в 16-10. Они мчались во тьме декабрьской полярной ночи. А ночь хлестала колючей крупой по глазам. А море катило густую волну, и пена на гребнях тоже казалась снегом. Обе группы катеров приближались к месту встречи, которая называлась точкой рандеву. Нарастала тревога, что они не найдут друг друга во мраке, задернутом еще метелью. Как удалось Василию Зимовцу, боцману флагманского катера, различить смутные силуэты у мыса Вайтолахти?

- Гляжу, ползут один за другим по кругу, - весело объяснял боцман Чекурову. - Вроде как цирковые лошадки.

По условному сигналу потайным фонарем-ратьером оба катера стали пристраиваться в хвост цепочки, так чтобы каждый задний мог различить бурун за кормой идущего впереди. Самый задний из катеров вдруг стал отставать, посылая вдогон остальным острый лучик, трепыхающий азбукой Морзе.

- Докладывает, что «моторы не тянут», - прочитал Зимовец.

- Что значит «не тянут»? - вспылил Чекуров. - Пусть объяснит.

Но пятый катер уже потерялся в пурге. Валентин Андреевич Чекуров подавил досаду, понимая, что радиосвязь использовать нельзя - противник подслушивал. Никогда еще за всю морскую службу капитан второго ранга Чекуров не попадал в такое положение. Море, бывало, преподносило ему разные разности, на то оно и стихия. Но раньше Валентин Андреевич хорошо представлял, кто из его подчиненных на что способен. В Салме он не успел даже познакомиться с людьми, а уже вел их в бой. Как организовать теперь атаку конвоя с двух разных направлений? Каждый катер был на счету, и выход из строя одного усугублял опасность наспех придуманной операции, снижал вероятность ее успеха.

В 19- 40 четыре оставшихся у Чекурова катера пересекли Варангер-фиорд, приблизившись к вражескому берегу у полуострова Стуре-Эккерей. Снежные заряды, как нарочно, стали пожиже, с долгими промежутками приличной видимости. Значит, ожидать конвой в засаде было нельзя: негде было спрятаться.

Чекуров развернул свой небольшой отряд навстречу вражескому конвою. За каждым катером теперь волочился, как на буксире, мерцающий бурун. В бурунах бились и пылали голубыми неоновыми бликами плавучие светляки. Волна тяжко била по корпусам. От ударов вода вспыхивала и откатывалась, пламенея. Весь фиорд клокотал и фосфоресцировал, невероятно затрудняя ориентировку.

Последний раз облака сыпанули снегом, а когда развиднелось, Чекуров увидел за собой только ТКА-14, которым временно командовал старший лейтенант Дмитров. Концевые два катера, потерявшись, блуждали где-то поблизости. И опять Валентин Андреевич подосадовал. Очень ему захотелось подбодрить отставших через микрофон радиосвязи, но это значило, что противник заранее приготовится к отражению атаки.

Поразмыслив, Чекуров пришел к выводу, что обстоятельства сами разделили отряд на две самостоятельные группы. Ему следует отойти от берега вместе с катером Дмитрова, чтобы взять противника в клещи и атаковать его, принимая на себя весь ответный огонь вражеской артиллерии. Отставшие два катера тогда сами поймут замысел боя и, подкравшись со стороны берега, неожиданно пустят свои торпеды по целям.

- Право руля! - приказал Валентин Андреевич.

- Есть! - послушно ответил ему лейтенант Русначенко. Видно было, что он старается изо всех сил, но ведет себя, как зубрилка, не понимая смысла своих действий. Это огорчило Чекурова: очень уж молод и зелен был лейтенант. И некогда объяснять ему, что к чему, перед самой атакой. Раньше следовало учиться.

А вот боцман Зимовец все хватал на лету. Он живо помигал на катер Дмитрова зелеными проблесками, предупредив этим сигналом о повороте, затем передал фонарем тире и три точки, что по азбуке Морзе означало «Буки», то есть «Больше ход!»

«Боцман как будто на своем месте», - думал Чекуров, не подозревая о том, что здесь и не могло быть иначе. Во всех матросских курилках рассказывали про Зимовца и его особые отношения с «морским шкипером», которого иногда зовут еще «водяным» и представляют мрачным и скользким дедом с бородищей из зеленых водорослей. Смех-смехом, но полярной ночью прошлого года боцман на самом деле упал в Баренцево море, в котором и летом не покупаешься. Никто не сомневался в гибели боцмана, а вот он - живехонек. Как же такое могло произойти?