Алексей Киреев - Факел

- Но ведь это делается для того, чтобы лучше было тебе… вам, - переходя на более умеренный тон, проговорил Загубисало. - Ведь вам надо сохранять здоровье. А летное дело, сами знаете, тяжелое. Тут ж здоровому трудно справляться. А вы будете загорать на пляже, любоваться красотами природы, удить рыбку. Ну чем не жизнь?

- Что ни говорите, Кирилл Прокофьевич, а запас не для меня. Я рожден летать и буду летать. Греть животик на пляже - дело будущего. А рыбки я наловлю и в выходной день. Так что очень прошу не ставить вопрос о моем увольнении.

Павел заметил, как на скулах Загубисало заходили желваки. Он нервничал. Чувствовалось, что вот-вот сорвется и накричит, а то, может быть, в припадке гнева и выгонит из кабинета.

- Вот что, товарищ капитан, - сказал Загубисало, строго глядя на Павла. - Езжайте домой, посоветуйтесь с женой, хорошенько подумайте, а завтра доложите. Но помните, выхода нет.

Павел сжал палку, сжал так, что пальцы правой руки побелели. Выпрямился, щелкнул каблуками, отрапортовал:

- Есть, подумать, товарищ командир. Но завтра я скажу то же самое, что сказал теперь.

- Идите! - махнул рукой Загубисало.

- Слушаюсь! - Павел повернулся и вышел из кабинета. Пошатываясь, он направился к автомашине, стоявшей недалеко от штаба. Загубисало смотрел на широкую, немного сутулую спину Павла и думал: «Вот, черт упрямый, недаром он заставил того артистика петь». Повернулся к Федоровичу и Бортову.

- Видели, каков фрукт! Идите, Федорович. - И, помолчав немного, спросил Бортова: - Какое ваше мнение, Иван Сидорович?

- Этого приказом не возьмешь.

- Как это приказом не возьмешь? - возразил Загубисало.

- Очень просто, Кирилл Прокофьевич. Поставьте себя на его место - и вы сразу же другое заговорите. Он же - герой. Восемнадцать фашистских самолетов угробил. Звезду заслужил… И с женой у него что-то не ладится - после родов плохо себя чувствует. Надо повнимательнее отнестись.

- Посмотрим, - неопределенно буркнул Загубисало, дав понять, что разговор окончен.

Бортов вышел из кабинета и направился домой.

По настоянию майора Бортова Павла назначили штурманом наведения. Бортов уговорил его пойти на эту должность. Это было верное решение. Посадить такого летчика, как Мальцев, на пункт управления - полезное дело. Павел имел опыт, разбирался в тактике воздушных боев, хорошо чувствовал маневр. Такой штурман быстро найдет общий язык с летчиком, выполняющим задание, и сноровисто, с наиболее выгодного направления наведет его на цель. Какой командир не захочет иметь толкового летчика на командном пункте?

Загубисало представление о назначении Павла подписал неохотно, с оговоркой, что он идет навстречу комиссару - так он по старой привычке называл своего замполита Бортова, которого, кстати, немножко побаивался. «Бортов - человек крутой, стукнет в верха - и поминай, как звали», - сказал как-то Загубисало Федоровичу.

Но Бортов никуда и никогда «не стукал». Он был просто прямым и честным коммунистом, который ценил человека, вникал в его дела, радости и огорчения. Его сердце всегда было открыто для людей, какое бы положение они ни занимали. К Бортову шли днем и ночью, шли все, кому хотелось поделиться с ним радостью, излить свою печаль: пусть и об этой печали знает замполит, легче будет одолевать невзгоды.

Пришел к Бортову и Павел Мальцев. Вошел в кабинет без стука, как к своему, родному. Сел па диван, вынул папиросы, помолчал.

- Я знал, что ты заглянешь, - сказал Бортов, поднимаясь из-за стола. Подошел к Павлу, взял предложенную папиросу, щелкнул зажигалкой, дал прикурить Мальцеву, сам прикурил. - Трудно спалось? - спросил и выпустил куда-то в пол струйку дыма, разогнал ладонью.

- Признаться, глаз не сомкнул, Иван Сидорович, - выдохнул Павел.

- Понимаю. Я тоже мучался… Нелегкую задачу перед тобой поставил командир. - Бортов вернулся к столу, стряхнул пепел в пепельницу. - Ну и что же ты надумал, Павел? - спросил, не оборачиваясь.

- Служить решил, Иван Сидорович, вот и вся моя дума. Пришел к тебе поддержку искать. И Тоня просила, Иван Сндорович.

- Правильно, Павел, служить надо. - Шагнул к Мальцеву Бортов. - Но где? Летать?

- Только летать!

- Но только ли? Может быть, осядешь на капе? Чем черт не шутит - из тебя прекраснейший штурман наведения получится. А, Павел Сергеевич? Да и Антонине Степановне спокойнее будет. Хватит уж ей ночами-то не спать, глядеть в небо. Ведь она не железная. Пока шла война - туда-сюда, долг, все на фронт работали. Ну теперь-то дай ей, как говорится, вздохнуть. Прихварывает она у тебя, говорят.

Павел поднял на Бортова удавленные глаза:

- А это откуда тебе известно, Иван Сидорович?

- Э, батенька мой, что не известно замполиту? Какой же он будет замполит, если…

- Нет, в самом деле? - перебил Мальцев.

- Ну а это уж мое дело. Скажи, серьезно больна?

Павел тихо ответил:

- После родов чего-то расклеилась. На сердце жалуется.

- А что говорят врачи?

- Навещают, капли какие-то прописали.

- Как это «какие-то»?

- Поди разберись в них, каплях-то. В медицине я не силен, хотя по госпиталям навалялся. А Тонечка - сама медичка. Понимает, что к чему.

- Ты это дело не запускай. Помощь нужна - скажи.

- Страшного пока ничего нет, Иван Сидорович. Если что - загляну… Так как же, Иван Сидорович, посоветуешь? - вернулся Павел к началу разговора.

- Я же сказал - служить, Павел. Ты еще нужен авиации. Но где - вот вопрос?

- Летать хочу… Не могу без неба.

- А капе, по-твоему, паршивая лужа, что ли?

- Ну зачем же так, Иван Сидорович! - возразил Павел. - Разве я…

- Да знаешь ли ты, с капе дальше и выше видно. Перед тобой - весь воздушный океан, а в нем - молодые летчики, которых твоя уверенная рука выводит на цели.

Павел улыбнулся.

- Знаю, знаю, Иван Сидорович, ты мастер, так сказать, зажечь сердечко. Но ведь…

- Что ведь?

- И все же это земля-матушка.

Бортов взглянул на часы:

- Тебе во сколько к командиру?

- В двенадцать.

- Сейчас без четверти, решай!

Павел встал, оперся на палку, выпрямился:

- Вот что, Иван Сидорович, если командир намерен списать, пусть будет капе, а если повременит, тогда…

- Хорошо. Договорились. Пошли. - Бортов широко распахнул дверь, пропуская вперед Павла.

Загубисало встретил Мальцева официально. Окинул его взглядом, кивнул на стул. Павел сел, оперся на палку.

- Ну что надумали, товарищ капитан?

Павел встал, приложил руку к козырьку:

- Служить, товарищ командир!

- Садитесь и не паясничайте. Я серьезно спрашиваю.

В разговор вступил Бортов:

- Кирилл Прокофьевич, он в самом, деле решил служить.

- Как это понимать, Иван Сидорович? Товарищ капитан, - обратился Загубисало к Павлу, - выйдите, пожалуйста… Как это прикажете понимать? - повторил он вопрос, когда Мальцев вышел.