Алексей Киреев - Факел

- Ого, кажется, наш больной заговорил? - весело сказал доктор и нащупал пульс. Вскинув взгляд на часы, он немного помолчал, подсчитывая удары, и, осторожно положив руку Павла на постель, заметил: - Богатырское у вас сердце, молодой человек.

- Не жалуюсь, доктор, - ответил Павел.

- Выл нервный шок. Сейчас главное - покой, крепкий сон и вот такая милая девушка. - Доктор показал на Валю. - Ее обворожительная улыбка вылечит любого. Вы кем товарищу летчику доводитесь? - спросил ее доктор.

- Я просто знакомая. Меня попросили посидеть.

- Ну, посидите, а я пойду пропишу лекарства. Главное же лекарство, молодой человек, покой. Да, да, покой…

- Все они такие чудные, - сказал Павел, когда врач удалился, и показал Вале на стул: - Присядьте. Хотя дайте, пожалуйста, попить. Во рту пересохло.

Валя принесла чайник с холодным кипятком, приподняла голову Павла, прикоснулась носком чайника к его губам. Павел жадно начал пить. На его мускулистой шее вниз-вверх забегал кадык.

«Хороший ты мой Пашка, - говорили большие голубые глаза Вали. - Если бы ты знал, в каком положении сейчас твоя добрая, славная Тонечка. Ведь она не вынесла удара и слегла от сердечного приступа в больницу. Выдюжит ли, перенесет ли? Не дай бог, как говорится, останешься ты, Пашка, боевой и славный Пашка Мальцев, один-одинешенек, будешь горе мыкать».

Бортов, отправив Павла в госпиталь, попросил Валю заехать к Тоне, осторожно сообщить ей о госпитализации мужа. Но Валя не успела переступить порог квартиры - сунулась мокрым лицом в плечо Тони, разревелась.

Тоня, как стояла посреди комнаты, так и окаменела. Только и успела произнести: «Что с ним? Ну, говори!» Побледнело лицо, посинели губы, на лбу выступил холодный пот.

В кроватке, стоявшей возле стенки, вдруг заплакала Леночка.

Валя пришла в себя, бросилась к ведру с водой, прыснула на лицо Тони. Соседка принесла валерьянки, несколько капель с силой влила в рот Тони, и та чуть приоткрыла глаза.

- Девушки, дорогие, где он? - сказала Тоня и опять забылась.

Соседка вызвала «скорую помощь», и Тоню отправили в больницу.

Павел немного подремал. Когда открыл глаза, увидел Валю, нахмурился.

- Вы еще здесь, Валя?

- Да, Павел Сергеевич.

- Почему вы не идете домой?

- Успею.

- А Тонечка не приходила?

- Наверное, она сегодня уже не придет. Сами знаете, утомилась, сутки сидела, и Леночка…

- А-а, Ленок. Приводите ее сюда. Пусть Тонечка приведет.

- Зачем еде, Павел Сергеевич, ребенок ведь…

- Ничего, она вся в меня, Валя.

- Это хорошо. Когда в отца, говорят, счастливая.

- То-то счастье отцу привалило, хоть лопатой греби.

- Разберутся, Павел Сергеевич.

- Кто? Загубисало? Жди.

- Зачем Загубисало? Повыше есть.

- Выйду, напишу. Самому высшему напишу. Если в войну помог, поможет и сейчас. Ведь я…

- Обязательно разберутся.

- Напишу, все напишу… - Помолчал и о другом: - Бортов не заходил, Валя?

- Иван Сидорович? Звонил.

- Ну и что?

- Спросил, как дела у вас. Я сказала: молодцом выглядит.

- А он?

- Я, говорит, так и знал, все обойдется,

- Хороший он человек, Иван Сидорович.

- Да, душевный.

Вошла палатная сестра. Строго посмотрела на Павла.

- Выпейте, больной, - сказала она и поставила на тумбочку лекарство. - А разговаривайте поменьше, вредно.

- Хорошо, сестричка, - ответил Павел и послушно проглотил лекарство, которое ему подала Валя.

- Ну, отдыхайте, Павел Сергеевич, - сказала Валя и поднялась со стула. - Я в коридоре посижу.

Валя вышла. Павла окутал глубокий сон.

Мальцев сидел в маленьком полутемном подвале - пивной, уставившись помутневшими глазами в кружку…

У Павла сразу все пошло как-то вверх тормашками. Лишь успел встать на ноги, как его вызвали в горсовет, прочитали бумагу о лишении звания Героя, вежливо попросили Звезду. Павел, отупевший от всего, осторожно отцепил ее от кителя, поцеловал и отдал.

- Еще что вам отдать? - спросил Павел. - Вот это? - показал на протезы, резко нагнулся, схватился за ремни правого протеза, расстегнул их, сорвал желтый ботинок-протез с ноги. - На, бери! Бери же! - прохрипел он и шагнул на культе.

- Что вы с ним делаете?! - крикнула стенографистка и кинулась к Павлу. Она подхватила его под мышки и усадила на стул. - Разве можно так, Павел Сергеевич? - сказала она с легким укором.

Из руки Павла выскользнул протез на пол. Стенографистка взяла протез, повертела его своими маленькими руками, осторожно обула Павла. Освоившись с непривычным для нее делом, она застегнула ремни, взяла поводырь-палку с набалдашником и, вручив ее Павлу, сказала:

- Пойдемте, Павел Сергеевич.

Она подставила Павлу свое плечо. Мальцев, легонько опершись на него, вышел из здания.

Они прошли несколько десятков метров. И как ни уговаривала девушка довести его до дому, Павел настоял на своем: упросил оставить его на скамейке в сквере.

- Конечно, дело ваше, - сказала она, - но вам лучше было бы полежать в постели.

- Ничего, я побуду здесь, успокоюсь, - ответил Павел, присаживаясь на скамейку.

- Ну будьте мужчиной, - улыбнулась девушка и скрылась за кустом сирени.

- Спасибо! - крикнул вдогонку Павел.

«Эх, балда, - подумал он, передохнув. - Даже имя не узнал. А смелая! Ведь уволят ее за такую дерзость. Определенно уволят».

Павел просидел в сквере несколько часов. Уже солнце утонуло в море. Горизонт окрасила широкая полоса зари. На город быстро спустилась южная ночь. В чернильном небе замигали звезды. Пора было идти домой. Но куда он пойдет? Кто его ждет? Тонечка? Ах, милая, добрая, сердечная Тонечка! Если бы ты сейчас была рядом с Павлом, как бы он был счастлив! Ведь ты для него была всегда хорошим советчиком и нежным другом. Нет тебя, Тонечка, и никогда больше не будешь ты рядом…

Павел, опершись на палку, думал о Тоне, о своей дочурке Леночке. Как все же нелепо складывается жизнь! Была радость, была полнота жизни, ощущение того, что ты нужен людям. А теперь? Какая-то пустота вокруг, Лишний в этом городе. Может быть, тебя считают даже вредным для общества человеком, Была Тонечка - не стало Тонечки. А почему? Разве в такие молодые годы могла одолеть ее смерть, если бы так преступно не обошлись с ним? А она не выдержала этих невзгод, надломилось ее сердце, умерла…

Павел вспомнил, как это произошло. Когда он лежал в госпитале, стал догадываться: с Тоней творится что-то неладное. Уже несколько дней прошло, а она не навещает его. Спрашивал Валю, дежурившую у его постели. Отвечала: то Тоня чем-то занята, то немного прихворнула Леночка и за ней нужен присмотр. А когда стало невмоготу, Валя сказала Павлу, что Тоня заболела и лежит в больнице.

Павел уже выписался из госпиталя, а Тоня все еще хворала. Ходил к ней, сидел часами в ее палате, а она, бледная, похудевшая, с большущими глазами па восковом лице, лежала неподвижно: глубокий инфаркт приковал ее к койке. Павел понял, что Тоне больше не подняться. Уходя домой, с минуты на минуту ждал тревожного звонка. И он прозвенел. Случилось это ночью. Павел склонился над кроваткой Леночки, убаюкивал ее. И вот раздался этот роковой телефонный звонок. Павел встал, нерешительно подошел к телефону, дрожащей рукой взял трубку. «В час ночи скончалась», - услышал он то, что никак не хотел слышать…