Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 1

Тогда Евгений кинулся бежать к нему, но хлесткая автоматная очередь ударила рядом. Жигуленко упал на землю, затаился. И вдруг его охватило чувство безнадежности и отчаяния. Он ясно ощутил, что все это делает напрасно. И сразу Евгений почувствовал себя беспомощным, жалким перед одинокой немецкой «кукушкой». К чему ему гранаты? Они только мешают ползти. Теперь вражеская «кукушка» сделает все, чтобы помешать ему добраться до комдива. «Зачем я ползу туда? Может, Русачев уже умер. Неужели и мне надо губить молодую жизнь из-за никому не нужного трупа?» Мысли его вернулись к Ляне. «Возможно, она уже в штабе. Конечно, не может же она не выполнить приказа. Надо вернуться, разыскать ее и уходить отсюда без оглядки».

Жигуленко повернулся и пополз назад. И снова совсем рядом ударила автоматная очередь, срезая траву и цветы. Жигуленко понял: вражеский автоматчик не только наблюдает, но и охотится за ним. «Если я поползу обратно к своим и он убьет меня, наши поймут, что я струсил, отказался выполнять приказ».

Эта мысль обожгла, точно удар кнута. Евгений повернулся и опять пополз к комдиву. Немецкая «кукушка» молчала. «Может быть, немец не видит меня в густой траве?» Жигуленко сделал короткую остановку, вытер капли пота со лба и снова пополз вперед. И вдруг что-то его остановило. «И чего я ползаю здесь? Зачем? Предположим, доберусь до него благополучно. Ну, а дальше? Как вынесу его, тяжело раненного, когда он находится под наблюдением и обстрелом немецкой «кукушки»? Снайперская пуля может просверлить мою голову - и тогда все… все…»

И снова тело Жигуленко охватило леденящее чувство страха. Он лежал, не в силах сделать ни одного движения. Все вокруг безмолвствовало. Небо заволокло мрачно-грязными тучами. Война распугала птиц, осиротели леса, и только изредка, нарушая тишину, скрипел кузнечик.

Жигуленко поглядел на часы. «Может, дождаться темноты? Как эта разумная мысль не пришла раньше? Точно, я не двинусь до вечера. Поморцев и Харин, конечно, к этому времени уйдут».

И вот, когда уже, казалось, он нашел спасительный выход, сзади зашуршала трава, опять хлестнула автоматная очередь, и чей-то короткий предсмертный крик раздался рядом. «Значит, Харин и Поморцев не ушли. Они посылают новых людей на помощь комдиву. А если сейчас доползут до меня и увидят, что я цел и невредим, нехорошо получится…»

Эта мысль заставила Жигуленко двинуться вперед. Теперь он полз быстро, без передышки. «Будь что будет! Если комдив действительно убит, я, дождавшись темноты, уйду с чистой совестью».

И вот Жигуленко дополз до Русачева. На него глядели стеклянные мертвые глаза. Из полуоткрытого рта на щеку полз кровавый жгут. «Убит! А я рисковал жизнью!» Жигуленко взглянул на упрямый подбородок Русачева, на суровое выражение лица и невольно вспомнил недавний разговор с комдивом. Да, это была его точка зрения на современную войну.

«Ты думаешь, я из книг это вычитал, - говорил он, - или сам взял да выдумал? Нет, дорогой!… Эта теория не только моей, а и кровью многих писана в годы гражданской войны. Наша страна - махина, не какой-то там Люксембург. Просторы у нас необъятные, а дорог мало. Полгода зима одна. А осенью, весной из грязи ноги не вытянешь. А конь, он что солдат, везде пройдет. Вот придет осень, пойдут дожди, а там и снегу подвалит. Конники тогда еще себя покажут. Конь в истории не раз выручал человека на войне». Но вот Русачев лежит - не спас его быстрый конь. Жигуленко чуть приподнял голову, огляделся. Метрах в двухстах виднелась яма. «Туда - и ждать дотемна!» - решил он, Евгений вскочил и кинулся к яме. И совсем на краю ямы в голову и спину ударила автоматная очередь.

…Из ямы, заросшей густой травой, торчали два сапога. Они привлекли внимание сидевшего на сосне гитлеровца. Автоматчик хозяйским глазом определил номер трофейных сапог. Повесив автомат на шею, вынул блокнотик, где аккуратно вписывал «личные трофеи», и под шестнадцатым номером в графе «обувь» сделал пометку: «Новые хромовые сапоги, номер 40-41».

Глава десятая

1

Потеряв почти всех бойцов роты во время контратаки и артиллерийского налета, Миронов жил теперь одним желанием - спасти знамя полка во что бы то ни стало. Вначале ему казалось, что выполнить приказ Канашова нетрудно. Вот и просека, которую расчищала его рота для контратаки; вот и одинокая высотка с поляной, обрамленной молоденькими березками, где похоронены боевые друзья, погибшие в сражениях за Днепр. Теперь надо взять чуть левее. Еще метров пятьсот-шестьсот, и он будет у цели. С берега доносились одиночные винтовочные выстрелы и автоматные очереди. «Это наши подразделения ведут бой. Значит, мы еще здесь не одни».

Навстречу ехал всадник. В нем Миронов узнал майора Харина, который выговаривал ему на Днепре за медленное оборудование позиций. Харин резко осадил коня и удивленно уставился на Миронова. Лицо Харина бледно, ноздри раздувались.

- А-а, мое почтение, командир роты… Ты чего здесь разгуливаешь, лейтенант? Кругом немцы. Попадешь в плен… Говорят, Канашов убит?

- Он тяжело ранен в ноги… Я выполняю его приказ, товарищ майор, - ответил Миронов. - Мне приказано отыскать знамя полка.

- Канашов - растяпа, - произнес Харин, облизывая нервно губы. - Ведь надо же, потерял знамя!…

- Не мое дело судить.

- Да вы, товарищ лейтенант, служака… Ну что ж, в добрый час! Действуйте!

Майор пришпорил коня и поскакал галопом. Миронов повел бойцов к командному пункту. Стрельба приближалась.

Было слышно, как хлещут пули, срезая ветви и обрывая листья, звенят, отскакивая рикошетом от металлических обломков, разбросанных повсюду. С нашей стороны артиллерия отвечала торопливыми выстрелами, ведя огневой бой с танками.

Он увидел, что по дороге его бойцы вели и несли своих тяжело раненных товарищей. «Куда же делся сержант Правдюк?» Миронову стало как-то не по себе. «Может, и действительно майор Харин прав?… В такой обстановке и в плен угодить нетрудно». Он почувствовал, как по спине забегали мелкие, холодные мурашки. «Но что делать?»

И только он свернул с дороги в лес, твердо решив найти кого-либо из бойцов роты, - а там видно будет, что делать дальше, - как ему навстречу вышла группа человек двадцать пять. Впереди шел политрук роты Хромаков с забинтованной головой.

- Вот собрал, кто остался из наших, - сказал он, морщась от боли и поправляя съезжающую на глаза повязку. - И Полагута сейчас еще приведет молодых бойцов из нового пополнения. Забрались в овраг, сбились в кучу, как цыплята, потеряв квочку, и сидят, не знают, что им делать. А где же твои помощники?