Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 2

Вот уже пехотинцы ворвались на передний край, в первую траншею русских войск, и не обнаружили в ней ни живых, ни мертвых. Об этом наперебой, устно и письменно, доносили командиры.

- Черт возьми, неужели они успели отвести войска? - удивлялся Мильдер. - Как же это проглядела наша разведка и командиры, чьи подразделения находились на переднем крае?

Тод тоже был в полном недоумении. Он пожимал плечами:

- Теперь об этом думать поздно. Нельзя давать русским опомниться. Надо менять позиции артиллерии и наносить повторный огневой удар по глубине обороны.

Во второй траншее попадались убитые, но в основном картина оставалась прежней. Русских войск нет… Эти сообщения выводили из терпения как Мильдера, так и Тода. Каждый из них сейчас думал о том, что это могло повториться и в третьей траншее и на последующих позициях. Значит, русские ловко ушли из-под артиллерийского удара.

Немецкая пехота миновала вторую траншею и стала приближаться к третьей. На нее обрушился шквал ружейно-пулеметного огня.

- Вот куда они отвели войска, - сказал, облегченно вздыхая. Тод.- Надо помочь нашей пехоте, - и тут же вызвал по радио бомбардировщики. - После их удара надо будет вводить танки.

Немецкая авиация яростно обрушилась на оборонительные позиции дивизии Канашова. Но только отбомбились самолеты и пехота поднялась в атаку, как ее прижали огнем к земле советские войска. Атака снова захлебнулась.

Тод вызывал снова бомбардировщики. Так повторялось несколько раз. Но немецкие пехотинцы, понеся большие потери при первых атаках, так и не могли прорваться в третью траншею.

Мильдер выходил из себя, получив сообщение, что на соседнем участке танковая дивизия уже введена в прорыв.

- Господин генерал, - обратился он к Тоду, - разрешите нанести концентрированный удар всей дивизией. Мы их сомнем. Они не устоят, я уверен.

Тод не торопился с ответом, продолжая рассматривать поле боя. Мощный огонь противника сосредоточен на направлении, куда Мильдер хочет ввести танковую дивизию. Тут танки могут понести большие потери. Это слишком дорогая цена за прорыв одной траншеи врага. И Тод снова вызывал на помощь авиацию. Она повторяла свои налеты непрерывно в течение нескольких часов. Командующий всматривался в развороченные окопы и траншеи; убедившись, что там все мертво, приказал Мильдеру:

- Ведите дивизию на штурм!

Мильдер, истомившийся от нетерпения, решил сам вести в атаку головной полк, выдвинутый на направление главного удара дивизии. Командующий армией одобрительно смотрел на него.

- Желаю вам успеха, господин генерал. Да поможет вам бог!…

Канашов проснулся от глухих подземных толчков. Перед ним стоял лейтенант Красночуб.

- Началось, - сказал он. - Немцы обрабатывают наш передний край артиллерией.

Канашов вскочил, подошел к узкой амбразуре наблюдательного пункта. Перед глазами стояла сплошная стена огня, дыма и земли.

Комдив попытался выяснить обстановку у Изнанкина или Коломыченко, но командиры полков знали немногим больше, чем он. Им также ничего не было видно. Одно успокоило комдива: «Вовремя отвели людей с переднего края…»

Конечно, он понимал, что как только немцы перейдут в атаку и достигнут первой траншеи, они догадаются о том, что произошло. Знал он и о том, что в третьей траншее бойцам придется испытать повторные удары немецкой артиллерии и авиации. Но все это не так опасно для них, как это могло быть, не прими он эти меры. И главное - немцы теперь давали нашим войскам возможность приготовиться к отражению их атак, чего они не могли сделать до этого, не зная времени начала прорыва.

Вскоре позвонил командующий.

- Жив? Как дела? Бьют, а ты молчишь, терпишь? Ничего не попишешь, такая наша горькая доля. Они хозяева положения… С переднего края всех отвел?

- Всех.

- Молодец! А дивизионную артиллерию удалось установить на прямую наводку?

- Не получилось. Только один дивизион. А остальные на запасные перешли.

- Ну, ты не вздумай сейчас выводить. Накроет авиация, и только.

- Нет, я не трогаю.

- Истребители танков подготовлены?

- Готовы, товарищ генерал. Да гранат маловато.

- Бутылок с горючим больше используй, не жалей.

- Их тоже у меня не больно много…

Разговор прервал близкий разрыв авиабомбы, перевернувший радиостанцию.

Канашов снова подошел к амбразуре. Развернувшись в линию, шли немецкие танки. Основная масса их сгруппировалась против левофлангового полка. «Туда наносит противник главный удар», - догадался он и запросил командира полка Коломыченко. Никто не отвечал ему. Телефонная линия порвана.

Комдив пытался установить связь с командиром полка второго эшелона Загуляевым, но его начальник штаба сообщил, что подполковник ранен и что немецкие танки смяли левый фланг и стремятся обойти полк с тыла.

Канашов решил, что бесполезно сейчас отдавать приказ о выдвижении орудий на открытые позиции для борьбы с немецкими танками: не успеют артиллеристы… Стрельцов доложил, что немецкие танки прорвались со стороны левого соседа и расчленили боевые порядки полка второго эшелона. Канашов быстро оценил сложившуюся обстановку: «Фактически прочно удерживает свои позиции лишь полк Изнанкина; в резерве дивизии только один батальон второго эшелона полка. Вот и все мои возможности». И он тут же принял решение контрактовать немцев хотя бы имеющимися силами. Он приказал Стрельцову выдвинуть оставшиеся батареи на прямую наводку, а резервному батальону перейти в контратаку. Но вскоре сам убедился, что восстановить положение не удастся. Сосед справа отходил, сосед слева - дивизия Быстрова удерживала оборону одним полком.

Иван Шашин не успел добежать до своей позиции, когда над головой зашуршали вражеские снаряды, и один из них с резким свистом ударил неподалеку. Горячая волна взрыва оглушила и сбила его с ног. «Началось», - мелькнула мысль. Он очнулся от сильного удара в спину. Земля тряслась как в лихорадке. В ушах шум. Протер запорошенные глаза. Болела спина между лопаток. «Ранен», - подумал он. И тут же почувствовал соленый привкус во рту. Провел рукой по губам - кровь. «Чем же это меня угодило?» Он встал, огляделся. Вокруг бушевала огневая стихия. И он пополз по траншее, полузасыпанной от близких разрывов. Вот и его позиция. «Где же мой напарник?» Противотанковое ружье завалено землей, и только торчат сошки. Шашин откопал ружье. Хорошо, что напарник замотал затвор в тряпку. А где же он? Шашин открыл ящик с патронами, набил ими карманы шинели. «Сейчас жди атаку…»

Он установил ружье на позицию, оглянулся и тут только увидел неподалеку воронку, в которой лежал вещевой мешок и нога в кирзовом сапоге. И тут же сообразил: прямое попадание… Шашин снял пилотку и обтер обильно выступивший пот на лбу. «Все, нет человека. Один я остался, без помощника…» И еще подумал: «Был бы я здесь - и мне смерть». Встал, зарядил ружье.