Богдан Сушинский - Альпийская крепость

— К тому же в нее должна входить часть людей, которых просто невозможно заподозрить в связях с неким армейско-диверсионным подпольем, — развил его мысль теперь уже сам

Скорцени, — а тем более — в связях с подпольными хранителями сокровищ Третьего рейха. Причем этим людям придется засвидетельствовать перед новыми властями свою лояльность.

— Вы правильно понимаете задачу. Кстати, будет предусмотрено, что какую-то часть сокровищ мы умышленно будем открывать, но только государственным кладоискателям и только в том случае, когда убедимся, что к власти в Германии пришли ее истинные патриоты [31] Здесь автор устами фюрера выдвигает свою версию того, почему некоторые весьма солидные имперские вклады всплывали как-то совершенно неожиданно и именно тогда, когда они крайне нужны были западногерманскому правительству. , нацеленные на возрождение Германии, но без участия в ее жизни евреев и коммунистов.

— Однако сама эта охрана потребует определенного финансирования, в том числе — для скупки жилья, изготовления документов, содержания агентурной сети.

— Финансовыми вопросами займется человек, который будет находиться под контролем Бормана. Причем девизом его деятельности должен стать мой приказ: «Не скупиться!».

Борман и Скорцени вопросительно переглянулись. Отто, конечно, предпочел бы уже сейчас услышать имя этого человека, по опыту зная, насколько сложно утрясать подобные нюансы, когда речь идет о решении кого-то из высшего руководства. Однако изменить уже ничего нельзя было.

— Такой человек у меня на примете есть, — кивнул Мартин, по-своему истолковав его озабоченность. — Завтра же он предстанет перед вами.

Название свое «Каминный» этот зал получил из-за двух, малахитовым кафелем украшенных, каминов, между которыми располагались Т-образно скомпонованные дубовые столы, обставленные черными, грубо сработанными дубовыми креслами. Почти все остальное пространство было заставлено статуями облаченных в бычью кожу и сталь рыцарей разных армий и эпох, а также завешано всевозможным оружием.

Несмотря на то, что старый граф уже сидел во главе стола — в высоком, поистине королевском кресле, установленном на специальной возвышенности, — штурмбаннфюрер не занял своего места, пока не осмотрел всю коллекцию. В его родовом замке Штубербурге такого набора оружия и стальных манекенов не было.

Однажды Вилли поинтересовался у отца, почему их предки сторонились традиции собирательства мечей и щитов, но отец, ни минуты не раздумывая, ответил: «Оружием следует блистать в бою, а не во время домашних пиршеств». И по тому, сколь уверенно Штубер-старший произнес эти слова, можно было догадаться, что заключается в них не просто «мысль под настроение», а выверенное убеждение. Возможно, Вилли решился бы нарушить эту традицию и еще до войны сформировал по-настоящему богатое собрание старинного оружия. Но случилось так, что «коллекционировать» пришлось оружие вполне современное, да к тому же в разведывательно-диверсионной школе.

— Поскольку вы, барон, уже не раз заводили речь о баварских сепаратистах, — проговорил граф, наблюдая, как дворецкий наполняет вином стоявшие перед ним и гостями кубки, — то сразу же должен изложить взгляды членов королевской династии Виттельсбахов и породненных с ней родов, к коим относится и славный рыцарский род Ленцов. — Мы, естественно, будем настаивать на возрождении независимого королевства Баварии, иначе само существование королевского совета, к коему я тоже имею честь принадлежать, стало бы бессмысленным.

«Интересно, знает ли о существовании некоего “королевского совета баварских сепаратистов” шеф гестапо? — язвительно спросил себя барон. — Хотелось бы видеть выражение его лица во время политической исповеди этого графа»

— Однако вопрос о судьбе Баварии, — продолжил свою мысль фон Ленц уже после того, как, по его же предложению, офицеры выпили «за здоровье великого австрийца Адольфа Гитлера», — мы будем поднимать перед монархами и правительствами Европы лишь после того, как окончательно будет решена судьба нынешнего рейха. Судя по настроениям представителей других германских монархических династий, тогда же будет поставлен вопрос о независимости Австрии, а, возможно, и Саксонии.

— Затем последуют Пруссия, Померания, Швабия… Бедный рейх, несчастная Германия.

— Не кажется ли вам, барон, что все ее несчастья происходят от нереализованности имперских амбиций? Но это уже спор философский, поэтому остановимся на том, что мы не желаем, чтобы потомки списывали поражение войск фюрера на предательство баварских, австрийских или саксонских сепаратистов.

— Откровенно и достаточно храбро, — признал фон Штубер, учтиво склонив голову.

— Само понятие «предательство» несовместимо с традициями нашего рода, который всегда отличался тем, что в одинаковой степени постигал искусство и войны, и дипломатии. Поэтому, барон, вы вполне можете располагать замком и мной в тех целях, с которыми прибыли сюда.

— В том числе, надеюсь, подземельями замка и хребта Альпеншорт?

— Не знаю, есть ли в этом смысл, — пожал плечами граф.

Вместе с ним барон проследил за тем, как обер-ефрейтор в очередной раз наполняет небольшие кубки вином и лишь после завершения этой процедуры сказал:

— Считаете, что эти подземные лабиринты слишком ненадежны?

— Во-первых, их очень легко блокировать, заживо замуровав тысячи людей вместе с арсеналом и запасами продовольствия. Но дело даже не в этом. Их, как и все пространство вокруг замка, следовало готовить к обороне давно, бросая сюда тысячи рабочих, технику, оборудование для подземных предприятий, запасы оружия и продовольствия.

История повторяется, подумалось Штуберу. Монументальность и кажущаяся неприступность подземелий мгновенно развеивается перед практикой их блокады. И все же что-то привлекает нас в этих подземельях. Неужели стремление как можно глубже уйти в призрачный мир грез и привидений, спрятаться от всего того военного кошмара, который сами же и сотворили на поверхности Земли?

— Очевидно, в рейхсканцелярии полагают, что у нас все еще есть время, чтобы соорудить большой, полноценный укрепрайон.

— Допускаю, что людям из рейхсканцелярии очень хочется верить в это. На самом же деле времени у вас нет, — резко подытожил граф. И Штубер не мог не заметить, что фон Ленц сказал «у вас», уже отмежевываясь от всего, что побуждает фюрера и его окружение искать последнего пристанища в Альпах. — Ни сил, ни желания.

— И желания? — проворчал Штубер, задумчиво рассматривая содержимое массивного хрустального кубка.

— А что вас удивляет, барон? Все настолько устали, что мечтают только об одном: поскорее бы все это закончилось. Как угодно, лишь бы… закончилось. Кстати, вы не первый, кто пытается создать здесь цитадель «Альпийской крепости». Еще в сентябре эту долину, прилегающие горы и хребты обшарили солдаты особого горно-егерского отряда, прибывшего сюда по личному приказу рейхсмаршала Геринга.