Иван Бережной - Два рейда

Несколько дней все соединение говорило об этом случае.

— Впервые встречаю такого немца, — удивлялся старший лейтенант Семченок.

— А я? — улыбаясь, спрашивал Роберт Клейн.

— Ты не в счет — ты советский немец, — ответил Семен Семенович.

Январь был на исходе, а зима не могла утвердиться в своих правах. Морозы сменялись оттепелями. Выпадал мокрый снег и тут же таял. Хмурое свинцовое небо нависало над лесом и селом Мосир, в котором мы задерживались четвертые сутки.

Вершигора ходил в раздумье, все чаще и чаще запускал пятерню в свою пышную бороду.

— Командир что-то замышляет, — шептались связные, наблюдая на Вершигорой. Они приметили: если Петр Петрович гладит бороду, значит, все в порядке. Когда же он начинает теребить ее — жди боя. Обычно командиры подразделений спрашивали своих связных при штабе:

— Ну как там Борода?

— Поглаживает, — отвечали связные.

На этот раз командир теребил бороду.

Для этого были причины. Минуло полмесяца, как соединение выступило в рейд. Срок достаточный для того, чтобы оглянуться на пройденный путь, сделать первые выводы, задуматься над тем, все ли идет так, как надо. А задуматься было над чем. Проведенные бои, видимо, не вполне удовлетворяли командира и давали богатую пищу для размышлений.

Часто можно было видеть Петра Петровича за чтением книги небольшого формата. Читал он с особым вниманием.

Прочтет немного, потом, вставив палец между страниц, закроет книгу и шепчет, повторяя прочитанное, будто заучивает стихи. Однажды я поинтересовался — что это за книга, которая так захватила командира.

— Очень полезная… Жаль, что ее не было в сорок первом, — сказал Вершигора и протянул мне книгу.

Это был «Боевой устав пехоты» (БУП-42). Оказывается, Петр Петрович раздобыл Устав в Киеве и всерьез занялся его изучением. И, как видно, успел кое-что почерпнуть из него.

— С первых боев меня не переставал беспокоить вопрос: почему мы несем большие потери, особенно в командном составе, — оживился Вершигора. — Устав дает на этот и другие вопросы исчерпывающие ответы. Вот свежий пример: почему потерпел неудачу батальон в бою за Столин?

— Не подготовлен для такого боя. Так я думаю.

— Это одна сторона. Вторая, на мой взгляд, более важная: неправильные действия командиров. Кому нужно необдуманное лихачество? Бросились вперед и в первые же минуты выбыли из строя. Не нашлось человека, который бы взял на себя инициативу. Батальон, по сути, остался без управления. Вот тут-то и дало себя знать отсутствие боевого опыта у бойцов… Помнишь сорок первый год? «Командиры убиты! Мы погибли!» Мне не раз приходилось это слышать. Растерянность, переходящая иногда в панику. То же получилось и под Столином.

С доводами командира нельзя было не согласиться.

Петр Петрович продолжал:

— Устав четко определяет место командира в бою. Отделенный должен находиться непосредственно в цепи. Командиры взводов, рот и батальонов — за боевыми порядками своих подразделений, в местах с которых они могли бы наблюдать за полем боя не только своих подчиненных, но и соседей.

— Выходит, вся роль командира сводится к наблюдению?

— Почему же? В этом случае он получает возможность своевременно и на нужных направлениях вводить в бой свой резерв и правильно маневрировать огневыми средствами, управлять подразделением.

После небольшой паузы Вершигора сказал:

— Конечно, проще всего: «За мной, в атаку! Ура!» Но времена кавалерийских наскоков безвозвратно ушли в прошлое. К этому командир должен прибегать в исключительных случаях боевой обстановки, когда нет иного выхода. Более того, если такой момент назрел, он не только может, но обязан выдвинуться вперед и лично вести в бой подчиненных.

— Это давно известно. Еще Чапаев говорил: «Впереди, на лихом коне…» А как определить этот исключительный случай? — спросил я, привыкший всегда быть в одной цепи с разведчиками.

— В этом и заключается искусство командира… Надо чаще заглядывать в эту книгу, — закончил наставительно Вершигора, постучав пальцем по обложке Устава.

Как результат раздумий Вершигоры, появился приказ, тщательно разработанный им совместно с Войцеховичем. Приказ полностью был посвящен организации и ведению боя. Говорилось, что бой — самое большое испытание для воина. Бой требует громадного напряжения воли, отличной выучки и железной воинской дисциплины. Боец должен неуклонно стремиться к встрече с. противником, к уничтожению его или захвату в плен. В бою помогать товарищу, охранять и защищать командира, памятуя, что сохранение командира является залогом успеха в бою.

В приказе приводились уставные положения, четко определялись задачи командиров по организации боя, их роль и место в бою. Представлялись широкие возможности для проявления разумной инициативы. Вместе с тем подчеркивалась их ответственность за жизнь подчиненных. Вменялось в обязанность командиров всех степеней изучить БУП-42 и в бою действовать согласно Уставу, сообразуясь с конкретной обстановкой.

Настоящим приказом закреплялись армейские взаимоотношения между рядовыми партизанами, сержантами и офицерами. Наряду с введением погон, это был еще один шаг по пути превращения партизанского соединения в соединение армейского типа. Приказ имел большое значение. Он сыграл важную роль в укреплении воинской дисциплины, повышении боеспособности и дальнейшей судьбе нашего соединения.

Оценивая проведенные бои, Вершигора и Войцехович единодушно пришли к выводу, что соединение в целом не утратило боевого ковпаковского духа и от боя к бою наращивает силы. Выявились и недостатки. Главный из них — слабая дисциплина и низкая боеспособность пятого батальона. Это отрицательно сказывалось на возможностях всего соединения.

Вывод напрашивался сам собой: чтобы выправить положение, нужны решительные меры. И меры были приняты. Пятый батальон был расформирован. Личный состав, вооружение и транспорт передали в другие подразделения. Командный состав также был переведен на новые должности. Капитана Шумейко назначили комиссаром четвертого батальона. Цымбала — комиссаром третьего батальона. Лейтенанта Тюпова — помощником командира артиллерийской батареи…

Как-то я встретил помощника начальника штаба Ефремова, которому было поручено провести расформирование пятого батальона. Степан Ефимович сказал:

— Итак, пятый батальон, не успев родиться, прекратил свое бесславное существование.

Партизаны одобряли решительные действия Вершигоры. Даже те, кто с недоверием относились к назначению нового командира, вынуждены были изменить свое первоначальное мнение.

— А Борода того… шутить не любит, — поговаривали партизаны.