Виктор Костевич - Подвиг Севастополя 1942. Готенланд

Как человеку именитому Алексею приходилось выступать перед детьми в лучших школах областного центра. И хотя его тошнило от названий, которые давали этим мероприятиям затурканные «русачки» и «исторички» (самым безобидным было «Никто не забыт и ничто не забыто»), он считал своим долгом приходить и общаться. Стараясь быть честным – но так, чтобы не подвести педколлектив.

Детям, слушавшим Аверина, и миллионам других детей внушали – герои бессмертны, потому что бессмертна память о подвиге. Некоторые мальчики, обладавшие здравыми представлениями об историческом процессе, догадывались, что так быть не может. Кто бы вспомнил теперь всех героев Отечественной войны с Наполеоном Бонапартом?

Но естественное забвение оказалось не единственной причиной невозможности бессмертия. Вот что написал один киевский семиклассник, правнук сестры Старовольского, в русскоязычном сочинении на тему «Война и национальное примирение в Украине»: «Мои родичи подчас российско-германской войны 1941-1945 годов служили в российском войске. Брат моей прабабы потерялся в Крыму. Но жаль, настоящих вояков в моей родине не было – никто из них не воевал за Украину. Я завидую моим ивано-франковским приятелям, чьи прадеды дрались за нашу вольность в шеренгах Украинской повстанческой армии».

А вы говорите – память.

Если абстрагироваться от сотен тысяч погибших, раненых и искалеченных на фронте, а также повешенных, расстрелянных, сожженных и удушенных газами, то наиболее пострадавшими от войны в Крыму, несомненно, окажутся крымские татары. Но говорить на эту тему нам сегодня не хочется. Потому что тогда придется или оправдывать массовый коллаборационизм, или обелять малосимпатичных лиц вроде Джугашвили и Берия, или пускаться в длинные и ненужные рассуждения о сложностях отечественной истории. Просто не будем забывать, что после нормализации внутренних отношений в СССР, пришедшейся на вторую половину пятидесятых годов, обвинение в сотрудничестве с оккупантами с крымских татар как народа было снято, а со временем, хотя и не скоро, они получили возможность вернуться на полуостров. О деталях и аспектах возвращения промолчим. Наша книга – роман, а не дискуссионная площадка.

Сеит Абибулаев в сорок четвертом году тоже стал жертвой огульного обвинения. Был выслан в Казахстан. Когда же всех сосланных так же огульно объявили жертвами режима, с удивлением осознал, что его с другими фронтовиками и партизанами второй раз подряд поставили на одну доску с предателями и коллаборационистами.

Вернувшись на родину, Сеит с тоской наблюдал, как кучка крикливых людей, дискредитируя соплеменников в глазах других крымчан, занимается захватом земель, вымогает льготы и активно сотрудничает с новыми киевскими властями – подобно тому как их деды сотрудничали с Великогерманским рейхом.

Сердце его остановилось 18 мая 2004 года. Старость. Что же еще?

А вот другим жителям полуострова спустя десять лет по освобождении судьба преподнесла сюрприз. В пятьдесят четвертом году Крымская область была неожиданно выведена из состава РСФСР и передана Украинской Советской Социалистической Республике. Реальным главой тогдашнего Советского Союза был Никита Хрущев, некогда – первый секретарь украинского ЦК и, соответственно, бывшее первое лицо УССР.

В ту пору мало кто придал эпохальному событию особое значение. Смена вывески не меняла содержания, а состоявшееся пару лет вскоре разоблачение преступлений Джугашвили и демонтаж террористического режима затмили буквально всё. Отдельные советские граждане, проживавшие в некогда польской Галиции, усматривали в загадочном деянии Хрущева очередные московские козни, имевшие целью сократить на территории УССР процент сознательного украинского населения. У нас на Юге оно даже если и украинское, то почему-то почти всегда несознательное.

Однако когда в девяносто первом дело дошло до распада государства и расчленения страны, те же самые советские граждане незамедлительно позабыли о давних своих ламентациях и вцепились в наш Крым смертельной манштейновской хваткой. Теперь севастопольцы арендуют у них свой город, и в севастопольских бухтах стоит не один, а два военных флота. Настоящий, как и прежде, называется Черноморским. Второй – Военно-морскими силами.

Так и живем.

P.S. Я завершил эту книгу четыре года назад. С тех пор изменилось многое.

Москва, 11.06.2014

Хотя Флавио Росси ознакомился лишь с прозаическим немецким переводом, автор находит возможным воспользоваться здесь оригинальным текстом, который Флавио как бы то ни было слышал (и даже мог бы при случае воспроизвести отдельные фрагменты).