Николай Внуков - Когда гремели пушки

«Эти хорошо знают друг друга», — думает радист, прислушиваясь к небрежной и в то же время профессиональной работе ключами. Так работают только любители высокого класса, умеющие за несколько минут установить связь с любым районом земного шара.

— У меня целая гора новостей, Дэвид. Вчера в четырнадцать восемнадцать по Гринвичу удалось принять передачу русского спутника. Записал ее на магнитную ленту. Хочу…

И тут в наушники вошел новый сигнал, быстрый и громкий, как пулеметная очередь. Он состоял всего из трех повторяющихся букв, всего из трех букв, но это были такие буквы, что у радиста захватило дыханье и он весь подался вперед, налегая грудью на выдвижной столик. Рука замерла на ручке настройки.

Но сигнал оборвался так же неожиданно, как и возник, и в наушниках осталось только слабое гудение тока и где-то в невероятной дали чуть слышное потрескивание морзянки.

Радист взглянул на хронометр. Два часа двадцать три минуты.

Он прижал левый наушник ладонью, чтобы лучше слышать, и повернул рукоятку громкости до упора.

Гул усилился, и на фоне этого гула кто-то тягуче выстукивал длинные ряды цифр — сводку погоды.

Радист знал, что такой сигнал никогда не посылается в эфир один раз. Его всегда повторяют. Повторяют до тех пор, пока рука в состоянии лежать на ключе. Он ждал, машинально читая сводку: «Облачность три, осадки двенадцать, ветер шесть…»

Резиновая заглушка наушника отпотела, он слегка сдвинул ее и потянулся за папиросами, и в тот же миг в эфире вспыхнули и понеслись три страшные повторяющиеся буквы:

«SOS — SOS — SOS — SOS — SOS!»

И по той быстроте, о которой выстукивал их неизвестный радист, по тону сигнала, звенящего, как готовая лопнуть струна, было понятно, что это не обычное «просим помощи из-за поломки машины» или «помогите, сели на мель». Это был крик корабля, застигнутого страшной бедой.

— SOS!.. SOS!.. SOS!.. — кричал корабль. — Я — «Сверре»… Я — «Сверре»… 74°12′ северная широта, 25°17′ восточная долгота. Я — «Сверре»… погибли шкипер и почти вся команда… SOS!.. SOS!.. Именем бога помогите… Я — «Сверре»… умоляю, если меня слышите — не медлите… 7… 7… 7… ниже ватерлинии… 7… 7… 7…

…И опять в наушниках только ровное гудение тока. И ночь за медной обоймой иллюминатора. И два часа семнадцать минут на светящемся циферблате хронометра.

Радист осторожно повернул ручку настройки вправо и влево, но эфир молчал. Тогда, сдерживая дрожь в пальцах, он записал радиограмму на бланк и включил внутреннюю переговорную линию.

— Арсен, дорогой! — сказал он в микрофон. — Ты меня слышишь? Разбуди капитана. Нужно аврал. Я только что принял SOS.

Потом он развернул карту и нашел точку с координатами 74°12′ северной широты и 25°17′ восточной долготы.

Она находилась в 35 милях северо-восточнее от курса «Быстрого» в районе Западного Желоба.

В пять часов тридцать две минуты «Быстрый» вошел в район, где должен был находиться потерпевший аварию корабль. На промысловой карте это место называлось квадратом 2437.

Погода держалась на редкость тихая. Ветра почти не было. Волны лениво облизывали борта траулера.

В ходовой рубке у машинного телеграфа рядом с Арсеном Гобедашвили, глубоко надвинув на голову фуражку с потемневшим крабом и зябко ссутулив плечи, стоял капитан Сорокин. Он вглядывался в темень за ветровым стеклом. Губы капитана были недовольно сжаты, и всем своим видом он как бы говорил: «В такую погоду добрые рыбари работают днем и ночью, а мне эта ночка подкинула «SOS», да и то какое-то дикое…»

На «Быстром» никто не спал. Рыбаки и матросы набились в кают-компанию, в штурманскую, стояли на крыльях открытого мостика, всматриваясь в ночь. Все уже знали о сигнале бедствия, и всем хотелось помочь неизвестному кораблю.

— Подходим к месту, — сказал Гобедашвили и уткнулся лицом в резиновый тубус радиолокатора. Там на экране мерцал, равномерно обходя круг, узкий зеленоватый луч. Иногда он выхватывал из темноты россыпь мелких желто-зеленых звездочек, которые быстро тускнели и гасли, и при следующем обороте луча возникали в другом месте круглого поля. Но это были всего-навсего только верхушки наиболее крупных волн.

Потом на самом краю экрана высветился длинный штрих, четкий, слегка изогнутый, похожий на вытянутую запятую. Он упорно вспыхивал на одном и том же месте, и его ни с чем нельзя было спутать.

— Есть, вижу! — воскликнул старший помощник, щелкая переключателями масштаба. — Расстояние две с половиной мили.

Капитан включил микрофон и вызвал радиста.

— Как связь со «Сверре»?

— Не отвечает, — сказал радист.

— Свяжись с Мурманском. Передай: «Подходим к потерпевшему аварию. Связь установить не удалось». Да, запроси еще, какие суда находятся в ближайших квадратах. Все. Он обернулся к старпому.

— Ума не приложу, что у них там стряслось, почему молчат?

— Две мили два кабельтова, — сказал тот, не отрываясь от локатора. — Через пятнадцать минут все узнаем, Владимир Сергеевич.

Капитан включил палубный динамик и вызвал сигнальщика.

В рубку вошел круглолицый матрос в клеенчатой зюйдвестке.

— Ступай на прожектор, Сидоренко, — распорядился капитан. — Пиши с перерывами в полминуты: «Идем на помощь». Понятно?

— Понял, Владимир Сергеевич.

Сидоренко вышел из рубки и загремел сапогами по трапу открытого ходового мостика.

Через минуту электрический луч пробил в темноте серебристый туннель, длинным овалом лег на воду, скользнул вдаль и растаял в предрассветном тумане.

— Как Мурманск? — справился капитан у радиста.

— Сообщили, что между нами и портом нет ни одного судна.

— Так, — сказал капитан и снова, недовольно сжав губы, прищурился в темноту.

— Слева по борту огни, — тихо произнес старший помощник.

Капитан резко, всем телом повернулся влево.

— Ага, вижу, — сказал он и рывком переложил ручку машинного телеграфа на «малый вперед».

«Быстрый» качнулся на волне, замедляя ход.

Над морем, на расстоянии полумили от него, мерцали две желтые звезды, а между ними, пониже, зеленая.

— Право руля! — сказал капитан. — Звуковой сигнал!

Воздух дрогнул от короткого удара сирены, но неизвестный корабль не ответил на голос траулера.

— Не слышат, что ли? — проворчал капитан. — А ну-ка, Арсен, дай штук пять коротких!

Снова гудки сотрясли воздух, и снова «Сверре» ничего не ответил.

— По-моему, это не «Сверре», — сказал Гобедашвили. — Он несет ходовые огни.

— Посмотрим, — пробормотал капитан и переложил телеграф на «стоп».

В тот же миг луч прожектора снова упал на воду, прошелся широкой дугой по верхушкам волн и остановился, высветив дрейфующий корабль.