Борис Подопригора - Война: Журналист. Рота. Если кто меня слышит (сборник)

Что же касается фильма, то он снимался очень быстро, а монтировался буквально с колес. А все потому, что задачей ставилось выпустить его к первой годовщине роты, которая пришлась на «високосное» 29 февраля. И фильм, в конечном итоге получивший название «Честь имею!», действительно был сделан к этой дате и оказался вполне успешным. Достаточно сказать, что как лучший мини-сериал года он получил две самые престижные российские кинопремии – «Тэфи» и «Золотой орел». Я искренне горжусь этим обстоятельством – значит, и в самом деле всё было не зря…

…По прошествии лет уходят из памяти какие-то сложности, связанные с работой над сценарием и книгой. В том числе неприятные воспоминания – к сожалению, были и такие. Дело в том, что один из соавторов сценария, а именно – господин Авраменко, в какой-то момент посчитал вдруг, что при работе над книгой были нарушены его права как одного из участников проекта. И не просто посчитал, но и решил, что можно и нужно устраивать юридические разбирательства на такой вот святой теме. Ну да, как говорится, Бог ему судья. Лично у меня есть по этому поводу своя четкая позиция, есть позиция Владимира Бортко, позиция Бориса Подопригоры… Конечно, можно было бы и умолчать об этой истории и, что называется, «не выносить сор из избы». Однако читатель дотошный, при желании, наверняка обнаружит в тексте некоторые отличия от текста предыдущего издания. Они-то и есть суть «учитывания прав» господина Авраменко… Впрочем, изменения эти незначительны. В целом основная ткань книги осталась прежней. И я надеюсь, что так же, как и фильм смотрится до сих пор и имеет свою аудиторию, так и книга по-прежнему будет востребована.

Сразу должен предупредить всех читателей, что мы не ставили перед собой задачу документального рассказа о детально подлинных обстоятельствах гибели роты псковских десантников. Это, наверное, должны (и обязаны!) сделать те, кто работает в документальном жанре. Мы же старались создать художественное произведение, которое, конечно, основывалось на подлинном факте совершенного подвига. Старались от души, потому что понимали, как легко можно оскорбить память погибших халтурной работой. Так что пускай не судят нас строго те, для кого гибель настоящей псковской роты стала еще и личной трагедией. Просто правда жизни и так называемая художественная правда очень часто не совпадают в деталях при одном и том же нравственном посыле…

А те, кто погиб на перевале Исты-Корт 29 февраля – 1 марта 2000 года, действительно заслуживают настоящих памятников, в том числе и «телевизионных», и «книжных». Как ни старались, мы не смогли рассказать всё, что нам хотелось бы и чего заслуживают эти герои. Но я надеюсь, что о подвиге десантников псковской роты будет снят не один фильм и написана не одна книга.

…Шел декабрь 1999 года. Грозный, некогда один из самых красивых городов на Северном Кавказе, уже почти три месяца осаждался федеральными войсками. Оборону держали около шести тысяч боевиков – это были, по существу, регулярные формирования масхадовцев, «непримиримые». Федеральное командование понимало, что прямой штурм Грозного повлечет за собой колоссальные потери. Опыт «первой Чеченской» был слишком болезненным и кровавым… [117]Но как же тогда выбить боевиков из разрушенного города с минимальными потерями для федералов?

Вот тут и пробил «звездный час» разведчиков, без которых войны часто начинают, но никогда не выигрывают…

В руководстве разведки федеральной группировки была разработана красивая комбинация по заманиванию боевиков туда, где им готовилась ловушка. Один из офицеров должен был сыграть роль предателя, точнее – «полупредателя». По легенде этот офицер пытался найти своего брата, находящегося в чеченском плену, рядового Романа Власова. На этой «предательской» фамилии остановились неслучайно, она должна была, пусть немного, но психологически влиять на боевиков. Самого рядового Романа Власова, по оперативным данным, уже не было в живых. Но «майор Власов» этого как бы не знал, а потому хотел выменять брата на кроки (т. е. кальки) с карт с обозначенными безопасными «выходами» из окруженного города.

Общение «майора Власова» с боевиками должно было происходить в два захода. После второго и планировалось нанести по масхадовцам главный удар. Десятистраничный план секретной операции, подписанный начальником военной разведки, был красив и убедителен. Казалось, что в нем предусмотрено было все. Но, к сожалению, слишком часто приказы, рожденные штабными мудрецами, исполняет глупая война…

Первый этап, в общем, прошел по плану. «Майор Власов» спустился в город под вечер, пробрался через несколько масхадовских застав и направился к бывшему отделению милиции аэропорта «Северный». Там по оперативным данным находился бывший советский милиционер и родственник влиятельного масхадовского командира Доку Саламова, у которого в плену и погиб рядовой Роман Власов. Этот «бригадный генерал» давно промышлял захватом заложников и слыл человеком небедным, однако с «товарищами по движению» делился далеко не «по понятиям». За это Масхадов почти не скрывал своей брезгливости к Доку, «исподлобья-приветливо» поглядывали на него и Радуев с Бараевым, и особенно Басаев – главный конкурент Саламова по тейпу «беной». Разведчики знали об этом, понимали, что Доку будет счастлив не просто вырваться из Грозного туда, где прятал чемодан с «семейными накоплениями», а выйти в ореоле спасителя чуть ли не всего сепаратистского движения…

…Бывший милиционер принял «Власова» нервно, во время разговора он постоянно поглядывал из окна на дом напротив, в котором находился галанчежский райотдел департамента шериатской госбезопасности Ичкерии. «Майор Власов» держался более спокойно. Он передал часть рукописной карты и записку с обстоятельствами пленения «брата». В записке также излагались условия следующей встречи: через сутки у последнего дома станицы Петропавловской должна остановиться машина, если в ней будет брат – будут и другие части карты, не будет брата – так цена карты десять тысяч «зеленых», чтобы выкупить пленного по другим каналам…

К своим «майор Власов» вернулся лишь под утро, и его сразу же доставили к начальнику разведки – примерно в то же самое время, когда его записка попала в руки Масхадову – напрямую, минуя Доку… Это и было первым сбоем в плане операции…

Бывший советский полковник Масхадов был волком стреляным, а потому, получив любопытную записку, стал даже вслух рассуждать, откуда растут ее «ноги» – из ГРУ или из ФСБ. Но на кусочке карты обозначалась соблазнительная узенькая «калиточка». Очень соблазнительная. И Масхадов все же послал проверить эту «калиточку» не особо известного полевого командира некоего Хамзата Алихаджиева. Хамзат вернулся в тот же день и доложил, что путь до Алхан-Калы открыт. Масхадов, тем не менее, продолжал колебаться, однако днем по его штабу федералы нанесли мощный удар, подтолкнувший «верховного» к принятию решения. Масхадов вызвал Доку Саламова и в присутствии главных «инквизиторов» из ДШГБ напрямую спросил о рядовом Романе Власове. Доку начал было юлить, жаловаться на ослабшую после четырех контузий память, но потом сказал честно, что, может, этот Власов и у него, но – в Веденском ущелье, а оттуда в Грозный его, понятное дело, не доставить с учетом обозначенных сроков…