Илья Симанчук - НИГ разгадывает тайны. Хроника ежедневного риска

По годам вроде бы старик, Борзов с большой охотой и интересом брался за любую новинку, старался ее постичь, и не только постичь, но, если можно, и улучшить, усовершенствовать. Он трудился слесарем на кафедре сопромата, а оставшись в Москве и попав в НИГ, чем только ни занимался. Вплоть до того, что помогал Мещерякову при разрядке совершенно незнакомых образцов боеприпасов…

Правда, для начала обязательно интересовался:

— А не взорвется?

— Да нет, Иван Михайлович, не сомневайся! — как можно спокойнее отвечал Мещеряков. — Ты только аккуратненько.

— Как можно иначе? — вроде бы далее обижался Борзов. И с этими словами, вполне обнадеженный, принимался кернить тоненьким сверлышком точно в указанном месте — где взрыватель граничил с головной частью снаряда, чтобы можно было легче отвернуть и снять его. Специалистам группы он свято доверял и многократно убеждался в оправданности этого доверия.

Однажды Клюеву и Мещерякову довелось заняться по заданию командования совсем уж незнакомым делом. Было решено снять, размножить и разослать в войска учебный фильм под бесхитростным названием: «Умей владеть гранатами противника». И поручили его создание членам НИГ, естественно, прикомандировав к ним режиссера-документалиста.

Что касается разрядки гранат, изготовления макетов, подготовки для съемки «разрезов» гранат крупным планом— все это было хоть и опасно, но вполне привычно. А вот когда понадобился, хоть и немудрящий, сценарий картины, Клюев и Мещеряков изрядно попотели. К тому же Мещерякову предстояло стать и «главным действующим лицом» будущего фильма.

Выезжала съемочная группа почему-то во Владимирскую область. Там, в пустынном, сравнительно ровном месте, застрекотала кинокамера и начал свои образцово-показательные действия Мещеряков.

Он то почти у самого объектива работал с отлично выполненными макетами гранат, а оператор невольно ежился, хотя прекрасно знал, что риска здесь нет никакого… То отбегал подальше и метал уже натуральные боевые гранаты…

Друзья по группе встретили его шутками:

— О, покажи свои опаленные «юпитерами» глаза!

— В какой роли думаете сниматься в следующий раз?

— А правда, что теперь готовится картина «Умей владеть подлодкой противника», и опять с расчетом на тебя?

Унял зубоскалов Клюев, Он похвалил Мещерякова за то, что тот сравнительно быстро управился с этим делом: работы новой много накопилось, так что отдыхать после съемок не придется…

Прошло немного времени, и группу пригласили на улицу Воровского, в Дом кино. Там, в подвальном помещении — это было так привычно «подкидышам» — им показали уже смонтированный фильм. И все остались довольны как его содержанием, так и старательной работой Мещерякова.

— Видите? Доходчиво и наглядно. Лучше даже, чем наши памятки и наставления, — резюмировал Клюев.

Он все больше и больше ощущал ответственность не только за результаты деятельности группы, но и за ее моральное состояние, за воспитание этих взрослых, достаточно уже опытных людей. Он уяснил, что одних надо раззадорить, подстегнуть; других — похвалить, укрепить и дать свободу исследования; третьих — держать в жестких рамках, неотступно руководя ими; четвертым необходимо показать личный пример. Руководство НИГ отнимало почти все время. А еще нередко приходилось делать проблемные доклады на пленумах арткома. Доклады эти представляли большой интерес, так как базировались на конкретных данных и разработках НИГ.

А еще — не оставляли заботы семейные. И не только о своей собственной семье, но и о родных и близких других членов группы. Ведь военное лихолетье многих разметало по стране, обрекло на потери, нужду и лишения…

Весь этот нелегкий груз ответственности и забот не согнул, нет, но основательно подсушил и без того худого Алексея Игнатьевича Клюева. «Кожа да кости, в чем душа держится?» — удивлялись сослуживцы. Досужие остряки из арткома даже прилепили Клюеву шутливую кличку — Кащей Бессмертный. И не подозревали, что буквально вдвойне оказались правы! Ибо Клюев — ну почти как сказочный Кащей, оказался всемогущ среди сотен и тысяч опасностей, среди любого оружия. И уж точно — бессмертен, как и все его подчиненные, благодаря бдительности, расчетливости, порядку.

Порой, наблюдая за уверенными действиями своих ближайших сотрудников, за тем, как быстро и четко разбираются они в сложных незнакомых системах, в их ингредиентах, как толково руководят людьми, Алексей Игнатьевич невольно и радовался и гордился. «На глазах растут, из простых исполнителей толковыми исследователями становятся! Сколько ими освоено! Сколько они уже сейчас знают, умеют.

Борошнев, пожалуй, запросто мог бы со временем написать целую энциклопедию по порохам второй мировой… Фундаментальный труд получился бы, честное слово! А разве Салазко не смог бы создать нечто подобное по многообразию типов взрывателей? Конечно, смог бы, особенно — по вариантам использования во взрывателях различных пластмасс… А Каплин разве не выдюжил бы монографию о металлах этой войны? А Мещеряков? Да он же буквально набит всевозможными сведениями о взрывчатых веществах, о самых последних новинках!

Цены этим изданиям не было бы… Ведь все они — результат огромной работы, уникального опыта, отважного риска, кропотливого поиска, расчета, смелости и еще необъяснимой научной интуиции… У кого сыщется такая подготовка, такая могучая исследовательская база?»

И ведь это — не отвлеченные эксперименты, не абстрактные научные построения. Знания и опыт членов НИГ получены в экстремальных условиях, они не диссертации себе нарабатывали — они рискованными исследованиями своими воевали с врагом, Победу приближали, всему народу нашему служили…

Тем временем близился год сорок четвертый. И всему миру уже было ясно, что он не несет никаких успехов и побед претендентам на земное господство. Япония перешла от агрессивных акций к глухой обороне. Италия уже поспешно капитулировала. Заправилы фашистской Германии вынуждены были отказаться от наступательной стратегии. Только позиционная борьба, только отдаление грядущего разгрома, только поиски сепаратных соглашений на Западе, возможностей раскола союзников по антигитлеровской коалиции — вот о чем помышляли в Берлине.

Но враг пока был силен, в его распоряжении находилось много средств и ресурсов.

В июле сорок четвертого в Германии был достигнут максимум военного производства. Индустрия Германии поставила вермахту более сорока тысяч крупных орудии, более восемнадцати тысяч танков, тридцати четырех тысяч самолетов, три миллиона триста пятьдесят тысяч тонн боеприпасов… Все это были внушительные показатели, особенно если учесть, сколько лет уже вела Германия войну, повинуясь кровавой захватнической стратегии гитлеровской клики.