Макар Бабиков - Отряд особого назначения

Отвели кран-балки, стали спускать за борт шлюпки.

— Эй, зачем вы спустили это решето? — закричал Модест Грошков, немало поплававший по морям и океанам на больших судах и знавший толк в шлюпках.

— Какое решето?

— Да вот это, — показал на днище шлюпки Яков Попов, знавший до тонкостей шлюпочное дело, ходивший под парусом, участвовавший в шлюпочных соревнованиях.

В отряде Яков числился баталером. Он, Грошков да еще с полдюжины таких же, выздоравливающих после ранения, ребят охраняли отрядный дом, инвентарь, несли дежурство. А ныне почти все они оказались в походе.

— Это не решето, а шлюпка, — сказал боцман бота, будто не замечая, что вода в ней добралась уже до банок.

— Эту дырявую посуду вы называете шлюпкой? Плавучий гроб надежнее. На ней только на дне раков кормить, — огрызнулся Аркадий Авакьян.

— Цепляй стропы, будем выбирать назад, — согласился боцман.

Шлюпку подняли, на талях наклонили на один борт, слили воду.

— Как вы на ней ходили? — допытывался Грошков.

— А мы не ходили, она стояла все время на кильбалках, — ответил боцман, закрепив шлюпку и вытирая руки ветошью.

— А проверить не могли? А вдруг бы понадобилась в море, вдали от берега… Как бы себя чувствовали? — не унимался Попов.

— Что наш бот, что шлюпка — оба одинаковы, и на той и на другом далеко не уйдешь, примеривайся ко дну, — отмахнулся боцман.

— Хватит болтать, — прикрикнул командир десантной группы, — делом занимайтесь. Как теперь с одной шлюпкой будем управляться?

— Как надо, так и управимся, — заявил Авакьян.

Бот на якорь-цепи болтало волной, он ходил ходуном, шлюпку от другого бота подвели к головному, но она ускользала то чуть не к днищу бота, то ее вскидывало к леерным стойкам. Приловчился и первым прыгнул в нее Авакьян, сразу же ухватился за банку, удержался, выровнял шлюпку, чтоб не кренилась, перебрался к пеньковому концу, который на весу держал моряк на боте, поймал его, ухватился и держал руками как швартовый трос. Другой моряк продолжал удерживать шлюпку с кормы отпорным крюком.

Оттолкнулись от борта, навалились на весла.

Люди на ботах поглядывали то на шлюпку, то на берег. Шлюпку бросало вверх и вниз, вскидывало на гребень, опускало между волнами, но шла она довольно ходко.

Гребцы подогнали шлюпку к берегу на затихающем накате, десантники выпрыгнули на обсушку. Моряк напрягся и с откатной волной оторвался от камней, следующую волну встретил носом, его перекинуло через гребень, очередной отлив потянул еще дальше в море. Надавил на весла, напружинился, следующим откатом опять отбросило, но до бота все же дошел.

В шлюпку спустилась очередная партия…

Те, что высадились на берег первым рейсом, не стали ждать, пока соберутся все, полезли по откосу вверх, — то брели по снегу, ломая нетолстый наст, то натыкались на заледенелости. Скользкие места либо обходили, либо растаптывали, прокладывая тропу для остальных.

Гуськом, группа за группой, подтянулись к остаткам маяка. Тут ничего заметно не изменилось. Из-под снега выступали капониры, брустверы, огневые точки и ходы сообщений..

Пленный финн показал места, где, как ему помнилось, зарыты в снег орудия, боеприпасы и другое тяжелое имущество. Не покажи он, никогда не угадать, что там что-то схоронено, снег и снег, местами торчат бугорки, какие ветер надувает на открытых местах.

Откопали один ствол, вскоре из-под снега показался второй, оба от малокалиберных орудий, типа «сорокапяток». Не обманул пленный, не к пустому месту привел. Повеселели, дело пошло проворнее. Из снежного навала выгребли лафеты орудий другого калибра, раза в два побольше, нашли замки.

— Авакьян, Попов, спускайте стволы и лафеты вниз, — командовал лейтенант.

— Товарищ лейтенант, на такой волне утопить запросто, качнет посильнее — и булькнет за борт, — сказал Вася Горшков, знавший повадки моря.

— Я тебя самого булькну, не за тем сюда шли, чтобы в море топить. Все доставить в целости и сохранности. И пусть на ботах крепят как следует, чтоб не ерзало, никакой слабины в тросах, — приструнил командир.

Нашли ящики со снарядами, потянули их по снегу вниз, а их ни много ни мало — триста тридцать снарядов, потом наткнулись на цинковые коробки с винтовочными патронами, на бочку с бензином.

— Скатывай ее вниз.

Отрыли скатки телефонного кабеля, его оказалось семь километров.

Лейтенант Грачев подошел к переводчику:

— Спроси пленного, почему все это отсюда не увезли.

— Тащить на себе по горам тяжело. Да и незачем. Весной бы вернулись.

— А как сюда привезли?

— На катере из Титовки.

— Как на катере, на каком? — изумился лейтенант.

— Его на прицепе автомобилем прикатили из Норвегии. На катере сюда все тяжелое по заливу переправили. Он сломан. Стоит на обсушке.

Никаких сведений о том, что немцы ходят по заливу на своем катере, в штабах не было.

Перелопатили и истоптали снег вокруг, выгребли еще немало имущества, все спустили к берегу. Приближалось утро. Не управились и с половиной найденного.

— Все, на этом кончай! Пойдем на Рыбачий. Там переждем. Вечером снова придем, — объявил командир.

— Может, на часик-другой задержимся, все заберем, а потом уйдем в Эйну, — осмелился предложить Авакьян.

— Нельзя рисковать, на свету заметят — побьют из пушек или напустят самолеты.

Чижевский отстучал радиограмму, что отряд уходит с трофеями в Эйну. Как стемнеет — вернется, чтобы подчистить все на берегу.

Вечером перешли к Пикшуеву одним ботом. Подобрали с берега все до последнего ящика. Затеяли столкнуть на воду и немецкий катер.

— Зачем эта рухлядь? — возразил кто-то.

— В хозяйстве пригодится, корпус есть, машина тоже. Мастера вал заменят или нарастят, винт поставят. Еще нам послужит.

— Чего надрываться толкать? Заведи конец с бота, буксиром стянем…

— И верно!

Стянули катер в воду, взяли его на буксир и пошли в Эйну. Пристали к борту ждавшего их бота. Задерживаться долго не стали, выровняли груз, сменили буксирный канат к трофейному катеру и отвалили от причала.

Шли в кильватере, головной бот буксировал катер, за ним, поотстав на кабельтов, пыхтел двигателем, временами выбрасывая искры из выхлопной трубы, второй бот.

Море не улеглось. В такую осеннюю пору оно редко бывает спокойным. Все ходит ходуном, ветры его раскачивают.

Трофейный катер без рулевого то зарывался, носом в волну, то подставлял ей бока. Со второго бота просемафорили, что двигатель у них барахлит, работает с перебоями, чихает, фыркает, ему делают вспрыскивания, подкручивают, он какое-то время снова постукивает поршнями, а потом опять замирает.

Отцепили буксир с трофейного катера, закрепили его на втором боте, немецкий оставили болтаться на волнах. Наблюдатели из Порт-Владимира позднее сообщили, что катер затонул.