Макар Бабиков - Отряд особого назначения

Так прошли первые четыре дня.

На пятые сутки в горах в направлении Конгс-фьорда засекли какой-то пост, но распознать, кто там, даже в бинокль не сумели.

Вскоре увидели, как немецкий дозорный корабль буксирует к берегу поврежденный транспорт. Буран бушевал настоящий, февральский. Волны яростно кидались на скалы, временами казалось, будто скалы не устоят перед свирепым, сокрушительным напором воды и рухнут в бездну.

Подоспело время осмотреть северо-западный берег, пройтись километра два-три в сторону Берлевога, заглянуть в крохотный поселочек. По пути наткнулись на построенную из досок и жердей легкую хижину, обшитую тесом с наружной и внутренней стороны. Правда, между тесинами не было никакой утепляющей прокладки. Растопили печку, поставили котелок. Пока варился суп, Крылов растянул антенну, связался с базой.

Утром Матисен открыл дверь и, не выходя наружу, огляделся по сторонам. Примерно в километре заметил человека. Затворил дверь и сказал Трюгве и Федору, что тут они не одни.

Эриксен тут же распорядился:

— Всем показываться нельзя. Только у меня одного могут оказаться тут знакомые.

Он отправился посмотреть на нежданно объявившегося соседа.

Вскоре за поворотом увидел дом, пошел к нему. Из дома навстречу вышла женщина.

— Меня бояться не надо. — сказал Эриксен. — Зла в ваш дом не несу. Если дома муж, позволь войти. Мне надо с ним повидаться и потолковать.

— Заходи.

Хозяин назвался Антоном Стенманом. Эриксен сказал ему, что он не один, с ним еще норвежец и англичанин.

— Нас сюда забросили с самолета. Будем разыскивать нацистов и пакостить им сколько сможем.

— Они у нас не бывают, — ответил хозяин, — в такие маленькие селения не ходят. Дороги к нам нет, не подъедешь, только пешком. Их много в Берлевоге. Это мили полторы-две отсюда.

— Не проведешь нас туда?

— С вами не пойду, неизвестно еще, что вы за люди. Прихватят вас немцы, а заодно и меня. С какой стати мне страдать из-за каких-то пришлых людей? Дорогу ты и без меня найдешь, по берегу не собьешься. Человек ты, как я понимаю, бывалый. Но ходить в Берлевог не советую. Там есть люди, которые сразу донесут немцам.

— Не скажешь, кто они?

— Пока помолчу, потом узнаете.

— Ты, что же, бошей боишься?

— А кто их не боится? В прошлом году сколько людей ни за что не про что покарали. И возле нас рыскают. Я их ненавижу. Не глядел бы на них, мог бы — в воде всех перетопил. Но ничего не поделаешь, против силы в открытую не попрешь.

— А если мы хорошо заплатим за услугу?

— Деньги возьму, не откажусь, и марки, и кроны, и фунты. Что дадите. Любые пригодятся. Но только за то, что вам сделаю. Не больше. Дорогу покажу, продукты или вещи продам. Все за плату. У себя вас держать не стану. Боюсь рисковать, семья у меня большая, детей пятеро. Как им без отца?

— Где нам лучше укрыться?

— В той хижине, откуда ко мне пришел.

— Там топить нечем, холод.

— Дров дам, дам топор. А впредь сами ищите обломки на берегу.

Хозяин рассказал, что недавно русская подводная лодка потопила в Сюльте-фьорде транспорт. Говорят, нынче в России ужасные холода, немцы под Мурманском мерзнут, им послали шубы. А под Новый год русские бомбили Киркенес. Бомбы попали в немецкий штаб и в кафе, где офицеры справляли праздник.

Разведчики остались жить в домике. Все лучше, чем на открытом берегу, на голых скалах. И море видно неплохо. Вражеский конвой можно засечь. Вскоре обнаружили, что совсем близко, метрах в трехстах, проложена телефонная линия. Пойдут связисты, могут и в хижину заглянуть.

Ушли обратно к своей снежной норе на мысу Нолнес. Подладили дом из снега. Входить в него можно было только согнувшись, вставать в рост не позволял потолок. Приходилось сидеть или лежать, а выползать на четвереньках.

На десятый день после высадки заметили в море транспорт, шел он с небольшим охранением.

База поблагодарила за это сообщение.

Десять дней работали хорошо, слышимость в обе стороны как по заказу, вражеские корабли и суда ходили и на восток и на запад, курсы их операторы в Полярном прокладывали на морских картах. Вахту в эти дни несли вдвоем Матисен и Крылов.

Эриксен отправился в Берлевог наводить справки и налаживать связи. В вечерние сумерки незамеченным прошел к Эйстену Сиверсену. Знал его еще по довоенному времени. Но более двух лет не виделись и ничего не слышали друг о друге. Прежде Эйстен состоял в партии социал-демократов, симпатизировал коммунистам. Сохранил ли он прежние политические воззрения? Этот вопрос не выходил из головы Эриксена. И все же, когда шел в дом, надеялся, что порядочность Эйстена не могла толкнуть его на сотрудничество с нацистами.

Надежды Эриксена оправдались, хотя и не все получилось так, как он предполагал. Сестра жены Эриксена Ергун была замужем за Харальдом Сиверсеном, сыном Эйстена. Он и хотел сначала повидать свояченицу, от нее кое-что повыведать, а потом уже встречаться с Эйстеном. Но случилось так, что он сначала наткнулся на свекра. В прятки играть не было смысла.

Сиверсен встретил его тепло и радушно.

— Я ждал, что кто-то придет ко мне. Или из тех, кто уплыл в Англию, или из перебравшихся в Россию.

— Почему ты был так уверен?

— Мы по-разному смотрели на большую политику, но я не симпатизировал тем, кто ныне породил Квислинга. Мы не стреляем по бошам, не устраиваем взрывов, но не думайте, что со всем примирились. Глаз с немцев не спускаем. Где и что они делают — нам известно. Когда будет нужно — рассчитаемся сполна.

— Ты нас ждал. Мы пришли. Мог бы помочь нам?

— Не откажусь. Только надо взвесить, что вы хотите, хватит ли сил у меня и у моих друзей.

— Браться за ружье и за взрывчатку мы тебе не предлагаем. Это сделают другие. Чтобы топить немецкие суда наверняка, надо знать, когда и куда они плывут. Еще лучше, если разузнаем, что они везут.

— За всем этим отсюда уследить трудно. Часть конвоев идет далеко от Берлевога. А вот то, что фашисты поблизости что-то строят, — знаю точно. Выравнивают площадку, похоже, для аэродрома, может, для дальнобойных батарей. Склады забиты грузами. Что в этих складах, выяснить несложно.

— Очень кстати эти новости, — сказал Эриксен. — Не худо бы документами немецкими обзавестись. Особенно пропусками. Мы тогда сможем ходить в селения.

— Это тоже проблема разрешимая. В конторах у ленцманов и в комендатурах не все норвежцы из «Националь самлинг».

Прощаясь, Сиверсен напутствовал Эриксена:

— Будьте осторожны. Не ходите днем. Не оставляйте следов. В Берлевоге особенно остерегайтесь. На днях туда пришел бот из Махавны, а на нем пятнадцать егерей. Ходили на лыжах по долинам, ищут каких-то разведчиков. Будто в этих местах засекли рацию.