Макар Бабиков - Отряд особого назначения

У подножия северного ската гряды, на которой расположился 135-й полк, машину пришлось оставить, до командного пункта полковника Пашковского шли пешком. Вел разведчиков командир батальона капитан Лоханский. От этого командного пункта линия немецких позиций была намного ближе и даже в темноте угадывалась лучше.

До полосы боевого охранения взялся провести разведчиков командир разведвзвода лейтенант Воднев с тремя красноармейцами. С ним условились о сигналах, прорепетировали их, обговорили, как будут поддерживать моряков разведчики полка, если завяжется бой в глубине вражеской обороны.

Было ровно одиннадцать вечера, когда разведчики Карпова поползли на «ничейную» сторону, метр за метром приближаясь к вражеским дозорам, выискивая тот разрыв, который лейтенант высмотрел с командного пункта.

Первым полз Григорий Харабрин, моряк крепкий, натренированный. Его ноги с силой отталкивали увитое мышечными жгутами тело. Грубоватое, резко выточенное лицо посуровело, закаменело, губы плотно сжаты, а глаза сосредоточенно разглядывают каждый камень.

За ним втирался в землю Гриша Чекмачев. В разведку он пришел из учебного отряда еще в июле. Сходил в два похода — под Луостари с Люденом и в приграничную полосу от Зимней Мотовки с Николаевым. На Соловках служил инструктором-преподавателем, учил будущих моряков строевому делу и машинописи. Рослый, складно сложенный, спокойный, уравновешенный. Служит на флоте по шестому году, его, как и многих других, задержали от увольнения в запас в финскую кампанию.

Ползет он с большей натугой, чем Харабрин, хотя тоже не обижен и силой и ростом, он постарше Харабрина да и послабее физически. Каждый рывок, отталкивание локтями и коленками, упоры ногой о какой-нибудь камень давались ему через силу.

Ползли осторожно, не потревожив ни один мелкий камень-галечник, не зашуршав кустами, не звякнули ни автоматом, ни флягой. Бережно ощупывали торф, проверяли, как бы не напороться на присыпанную сверху мину.

Третьим полз командир группы Карпов, позади его, чуть по сторонам, Волошенюк и Ковалев. Метрах в трех-четырех замыкал цепочку ползущих Роман Козловский.

О минах не однажды предостерегали моряков и в стрелковом полку и в подразделениях Красильникова, говорили, что на них подорвалось немало людей. Низину перед полосой своей обороны по обе стороны дороги из Кутовой немцы утыкали ими весьма старательно.

Возле минного поля проползли, ни разу не наткнулись на «сюрприз», хотя и не смогли днем определить его границы, видно, чутье подсказало.

На сто девятой высоте притаилась вражеская батарея, — согнувшись в три погибели, обошли ее стороной. Справа от себя оставили батальонные тылы егерей, которые засекли еще при дневном наблюдении, там дымились кухни, чуть поодаль стояли повозки.

Прокрались от сто девятой еще с километр, повернули к берегу губы Кутовой, надеясь выйти к заливу возле острова Овечьего. Справа оставили большую высоту, летом за нее были упорные бои. На ней заметили четыре дзота. Они на картах в штабах и на командных пунктах на Рыбачьем и на Среднем не значились. Возле дзотов по тропке ходили два подвижных поста по двое дозорных в каждом.

Невдалеке приютились землянки, оттуда слышался говор, из дымоходов тянуло дымком.

Было около двух часов ночи.

Разведчики затаились, но часовой все же что-то услышал, он осветил скат сопки ярким аккумуляторным фонарем, несколько раз окликнул. Карпов рукой показал, чтобы отползали назад.

От батареи, которую они обошли и оставили позади, приближались к ним несколько человек.

Постовой прострочил из автомата в ту сторону, где замерли моряки. Карпов в голос скомандовал забросать землянки гранатами. Сам поднялся на колено и бросил первым. У землянок послышались крики, стрельба и взрывы осветили склон. Отползавшие полоснули в ту сторону очередями из автоматов, бросили еще несколько гранат и скатились с крутого обрыва на самую кромку берега. Отлив обнажил дно на два-три метра, по нему бойцы стали отходить к боевому охранению.

В лагере немцев поднялась суматоха. По всей линии обороны егерского батальона застрекотали пулеметы и автоматы, временами рвались гранаты — егеря бросали их в темноту наугад.

Со стороны Титовки донеслись артиллерийские выстрелы, снаряды стали рваться на полосе между немецкими и русскими позициями, невдалеке от берега залива.

Группа, вытянувшись в ниточку, отходила по кромке, обнаженной отливом. Впереди в залив врезался небольшой мысок, на нем немцы приткнули пулеметную точку. Карпов заторопил своих, приказал побыстрее захватить пулеметчиков. Не успели. Слева, с верхушки обрывистого берега, их обстреляли из автоматов. Упал раненый Роман Козловский, и сразу возле него рванули две гранаты: оказывается, он нес их со снятыми предохранителями. Ранило еще троих. У лейтенанта Карпова пули задели лицо и ногу, Волошенюку прошило обе ноги, а Гришу Харабрина пуля царапнула по груди. Не тронуло Чекмачева, Фомина и Ковалева.

Разведчики оторвались от егерей. Часы показывали половину шестого.

На нашем переднем крае, в расположении батальона, ребят встретил лейтенант Воднев, провожавший разведчиков на операцию.

Я, — сказал он, — считал, что если вы благополучно преодолели боевое охранение немцев, то дальше все пойдет как надо. Подождал с полчаса. Тихо в немецком тылу. Решил возвращаться в Озерко. Потом услышал стрельбу. Небо осветилось ракетами. Стало ясно, что вы напоролись на немцев, завязался бой. Вернулся обратно. Командир роты подготовил своих людей для контратаки, чтобы помочь вам.

— Спасибо за поддержку, — сказал Карпов, — немцы крепко наседали, а у нас раненые. Без вашей помощи нам было бы очень туго.

Всех, кому требовалась помощь, отправили в госпиталь. Карпов категорически заявил, что ремонтироваться будет позже. Он должен быть в Полярном, чтобы доложить об операции лично.

Инзарцев и Карпов хорошо показали свои командирские качества в этом бою. У Визгина и Добротина камень сомнений свалился с плеч.

— Пришло время назначить Инзарцева командиром отряда, — предложил Добротин. — Сам он этот вопрос не поднимает. И все же его неопределенность в отряде вредит делу. Иногда среди разведчиков можно слышать: «кореш», «браточек». Такая вольница ни к чему. Не мешало бы подобрать в помощь Инзарцеву толкового комиссара.

— Ясно! — одобрил Визгин. — Готовьте приказ на Инзарцева. Думаю, что против этой кандидатуры не будет возражений у командующего. Будем думать и о комиссаре.

Визгин докладывал Головко:

— Товарищ командующий, метеорологи наконец-то обещают приличную погоду на Варангере. Мы уже три недели ждем. Ребята засиделись на Рыбачьем. Совались несколько раз в море, да возвращались, нахлебавшись воды. Прошу «добро» на операцию Кудрявцева.