Фабиан Гарин - Василий Блюхер. Книга 1

Дамберг не ответил. Главком говорил на хорошем русском языке, без акцента, и это поразило латыша.

— Чего ты с ним церемонишься? — удивился Томин, скосив глаза на Дамберга. — Пусть сам с беляками воюет.

В это время к главкому подъехал Газизов. Увидев Дамберга, он обрадованно крикнул:

— Якши, что пришел!

— От ворот поворот, — усмехнулся иронически Томин. — Нам такой вояка не нужен.

— Якши человек, — взволнованно удивился Газизов, — золотой человек. Зачем гнать?

Дамберг молча переводил взгляд с Блюхера на Томина, с Томина на Газизова и снова на Блюхера, пытаясь прочесть в их глазах ответ на свой безмолвный вопрос. Наконец он не выдержал и спросил, обращаясь к Блюхеру:

— Скажи правду, ты немец?

— А хучь бы так, — ответил за него Томин. — Тебе какое дело?

— Дамберг, мне верь, — вмешался Газизов. — Блюхер русска!

На лице Дамберга появилась легкая улыбка. Он еще колебался с минуту, потом решительно приблизился к Блюхеру. Главком, чтобы рассеять его сомнения, мгновенно спешился и пожал протянутую ему руку.

— Давно бы так. Рассказывай!

Дамберг не заставил себя упрашивать.

— В Уфе паника, — сказал он. — Сиятельное общество: епископ Андрей, князь Ухтомский, чешский генерал Войцеховский, дутовские холуи. Мой отряд в трехречье. Здесь сливаются Белая, Зилим и Сим.

— Вот через Сим нам нужно переправиться, — перебил Блюхер.

— Очень трудно, мостов нет.

— А в мешке оставаться нельзя. — Повременив, Блюхер спросил: — У тебя латышей много?

— Много, — ответил Дамберг.

— Вот и хорошо! Говорили мне, что латыши смелые и отчаянные. Твой отряд будет именоваться с сегодняшнего дня Архангельским полком и поступит в распоряжение Ивана Каширина. Форсируйте вдвоем Инзер и выйдите к Симу против Бердиной Поляны. Там ищите переправу.

Река Сим так же глубока и стремительна, как и коварна. Бежит она с гор на запад, и чем ближе к Белой, тем капризнее. Редкий смельчак бросится вплавь.

Оставив полки в укрытии, Иван Каширин с Дамбергом незаметно подъехали в сумерках к реке и в отчаянии взглянули друг на друга — на правом берегу дымились костры.

— Ну! — неопределенно произнес Каширин, но Дамберг по тону понял: дескать, что делать?

— Надо перебираться на тот берег.

— Сам ведь говорил главкому, что трудно.

— Легко в подкидные играть, — серьезно сказал Дамберг, — а воевать всегда трудно.

— Как тебя зовут? — неожиданно спросил Каширин.

— Айвар.

— Ну так как, Айвар, будем форсировать?

— Будем, но не все.

Каширин измерил Дамберга строгим взглядом и подумал про себя: «Со мной шутки плохи». А спокойный Айвар, не придавая значения каширинскому взгляду, добавил:

— Одна моя полусотня переплывет выше Бердиной Поляны, а другая ниже. Я буду с ними, а ты по сигналу — три моих выстрела — бросайся отсюда со всеми конниками вплавь и завяжи бой.

Ивана Каширина нельзя было упрекнуть в недостатке лихости, но план Дамберга показался ему чересчур дерзким.

— Ладно! — махнул он рукой, и в этом жесте Дамберг увидел какое-то безразличие.

— Если вовремя не успеешь — большой разговор будет, — предупредил Дамберг.

Другого Каширин просто обругал бы, но перед латышом он оробел.

На рассвете другого дня обе полусотни в разных местах скрытно переплыли Сим. Очутившись на правом берегу, они тотчас приняли боевой порядок. Три выстрела возвестили Каширину, что пора и ему с конниками плыть через Сим. Чей-то конь, споткнувшись, ушел под воду, увлекая за собой всадника. Конник, испугавшись, вскрикнул, но вспомнил наказ Каширина: «Кто слово молвит — убью» — и, ухватившись за хвост другого коня, поплыл, держа свободной рукой карабин над водой. С правого берега раздались выстрелы. То в одном месте, то в другом скрывались под водой кони и люди. Каширин плыл позади, подбадривая конников. И вдруг пронзительный свист и незнакомое слово «Uz priekšu!» [7] Вперед! (латышск.) прорезали тишину пробуждающегося утра. То полусотни Дамберга вихрем ворвались в стан белых. Тем временем каширинские конники достигли берега и бросились им на помощь. Ошеломленные беляки, оставив на поле боя немало трупов, отступили в лес.

Каширину хотелось сказать добрые слова Дамбергу, но гордость не позволяла. С тех пор как брат его Николай сдал командование Блюхеру, он сильно изменился, но порой в нем оживала анархистская душа, и он готов был полезть на рожон. Сейчас он восторгался смелостью Айвара и думал: «Я этих латышей сроду не знал, а ведь они смелее моих казаков».

— Прикажи своим занять круговою оборону, — предложил Дамберг, подъехав к Каширину. — Надо строить мост для всей армии.

Слова эти сразили Ивана. Еще два дня назад Дамберг подозрительно и молча смотрел на Блюхера, пытаясь узнать, не из остзейских ли он баронов, зато, убедившись, что главком руссак, загорелся, как сухая лучина. Только Сим удачно переплыли, только отогнали врага, а Айвар уже думает о переправе всей блюхеровской армии, хотя главком ему не поручал.

К Симу спешил Павлищев со своим полком, к Симу спешил сам Блюхер.

— Навести мост! — приказал главком.

— Голыми руками не сотворишь.

Блюхеру не понравился ответ Павлищева. Он готов был сказать резкость, но помешал Ягудин.

— Прикажи моя, — ткнул он себя кулаком в грудь, — достану топоры и пилы.

Блюхер поднес к глазам бинокль и улыбнулся: на правом берегу конники несли к воде спиленные деревья. Значит, Каширин с Дамбергом сами догадались.

— Делай! — бросил он Ягудину и ускакал, а через минуту ускакал и ординарец.

Ягудин скакал к обозу с приказанием главкома сносить пилы и топоры.

— Ксюша, ты куда пилу понесла? — кричала женщина в цветном платке на голове.

— Топор отдашь, а телегу починить нечем будет, — жаловался один старик другому.

На помощь Ягудину примчался Томин.

— Кто не даст топора и пилы — поворачивай домой, с нами тому не по пути! — грозно выкрикивал он.

К полудню четыре тысячи человек были заняты постройкой моста. Из спиленных сосен сколачивали козлы, расставляя их поперек реки. Козлы были высокие и корявые, к ним крепили веревками и ремнями неотесанные балки — гвоздей нигде не сыскали. Казалось: подуй сильный ветер — все опрокинется и уплывет по течению.

К вечеру мост был готов. Павлищев первым перешел его и вернулся. Построив свой полк цепочкой, он двинул его на правый берег Сима.

— Идите с полком! — приказал Блюхер. — Я сам займусь переправой орудий.

— Слушаюсь! — покорно ответил Павлищев и пошел.

Сперва были переправлены лошади, потом орудия. Их тащили люди. Потянулся нескончаемой лентой обоз. Уже стемнело, когда на правый берег последним прошел сам главком.

— Сжечь мост! — приказал он и с болью в душе подумал о затраченном труде.