Богдан Сушинский - Флотская богиня

Первые же бойцы, оказавшиеся у барака, сообщили, что вся бригада ускоренным маршем движется сюда и что транспорт подбирает моряков прямо с марша. У Гайдук и ее товарищей это сразу же подняло настроение, а тут еще и комбат появился!

Свой КП и штаб батальона капитан решил разместить там же, у храма, где находился наблюдательный пункт первой роты, а сам направился вместе с прибывшими бойцами к мосту.

— Вот ты где окопался, Гайдук? — возник он в проеме двери, ведущей на чердак. — Что тут у тебя?

— Первый бой мы уже дали, товарищ капитан.

— Вижу. Аккуратная работа, — оценил капитан их старания словами, которые в его устах всегда звучали в качестве высшего балла.

Едва он взялся за бинокль, как находившийся внизу Крюков негромко прокричал:

— Гайдук, в камышах кто-то бродит. Очевидно, из тех, что переправлялись на плоту.

— Уцелел-таки, гад? — тут же вскинула карабин Евдокимка, пытаясь обнаружить цель.

Комбат попридержал ее за локоть:

— В плен бы его взять, сержант. Скоро сюда прибудет комбриг, а ты знаешь: первым же делом «языка» потребует. Да и нам тот тоже не помешал бы.

— Если надо, возьмем, — немного поколебавшись, ответила Евдокимка, хотя пока что представления не имела, каким образом сделать это. — Крюков, и ты Аркашин, за мной!

— Если идете за «языком», меня возьмите, — встретил Евдокимку у подножия трапа Корзюков. Он уже успел подсушить свою одежду и теперь стоял в ватнике и с немецким автоматом наперевес. — Ефрейтора мне как раз и дали за «языка», немецкого унтер-офицера…

— Хоть какой-то, да опыт, — поддержал его комбат.

— Годится, ефрейтор, — строго отреагировала Евдокимка. — Идешь вместо Аркашина.

— Пардон, может, я тоже лычку за фрица-унтера хочу? — попытался возразить Жора.

Однако Гайдук решила осчастливить его окончательно:

— Поступаешь в распоряжение Таргасова. Вторым номером к пулемету.

— Только не вторым, а третьим, — тут же с показной злорадностью уточнил пулеметчик. — Иди, набивай патронами диск, таранька из Голой Пристани. Сейчас ты у меня узнаешь, что такое настоящая служба.

По оврагу, ведущему в сторону реки, моряки скрытно подошли к плавням и тут же обратили внимание, что камыш на врезающемся в степь плавневом мыске, подозрительно шевелится, потрескивая под чьими-то ногами. Приказав Аборигену ползти по боковому овражку в сторону этого мыса и всячески отвлекать немца, Евдокимка, после первого же крика «фриц, сдавайся!», сумела войти в плавни.

Затаившись, она в просвет между полосками пожелтевшего камыша видела, как по неглубокой ложбинке Крюков неспешно и тем не менее храбро ползет в сторону реки. Когда же он добился своего, спровоцировав противника на пистолетный выстрел, успела заметить, что немец — судя по вооружению, офицер, — затих всего метрах в двадцати, на островке. «Хоть бы автоматом или винтовкой трофейной вооружился, аристократ окопный! — презрительно укорила его девушка. — В разведку ведь шел…» И тут же, еле слышно, спросила подкравшегося сзади Корзюкова:

— Заметил, где он засел?

— На островке, под вербами, где посуше.

— Там и брать его будем, сержант. Обходи с тыла, от реки отсекай. Если уж решит вплавь на тот берег возвращаться, постарайся ранить — в ногу ли, в руку… Но чтобы комбату тепленьким достался.

— Он и так уже наверняка ранен, иначе давно ушел бы на ту сторону.

— Вдруг на воде плохо держится? Словом, окопный аристократ…

Корзюков удивленно взглянул на командира группы, но, так и не поняв глубины иронии, вложенной в это определение, тоже на одном выдохе проговорил:

— Только не вздумай сам на него переть, словно леший на медведя, — а, отойдя на пару шагов, он неожиданно заключил: — Юный ты, не по войне и чину, так что поберегись. Юнгой небось служил?

«Спасибо за подсказку, — мысленно поблагодарила его Евдокимка. — Так и буду говорить всякому, по поводу возраста моего любопытствующему. Что, мол, зачислен был в экипаж юнгой…» Под крики все наседавшего Крюкова и нервные выстрелы офицера она перебежала от одного кустарничка к другому; почти не сбавляя темпа, преодолела небольшой проливчик и вновь затаилась, уже буквально в нескольких метрах от будущего «языка».

Тот сидел, привалившись левым плечом к высокому пню, рядом с которым с одной стороны валялся ствол упавшего дерева, с другой — лежало чье-то мертвое тело. Очевидно, офицер услышал какие-то подозрительные шорохи, потому что, приподнявшись на левом колене, внимательно осмотривался.

Евдокимка находилась теперь буквально в семи-восьми шагах от него, но, прижавшись к пригорку между раздвоенным стволом вербы и густым кустарником, оставалась невидимой для него. Конечно, если бы он поднялся в полный рост… Однако, судя по тому, как немец вел себя, у него была задета правая нога, и он старался ее не тревожить.

В свою очередь, девушка прислушалась к тому, что происходило позади нее. Где-то там с тыла их обходил Корзюков, но то ли слишком увлекся, то ли застрял где-то в болоте… Конечно же «снять» этого офицера Евдокимка могла бы и одна в два счета, но он нужен был живым.

Девушка вдруг отчетливо вспомнила предсмертный бред своего первого пленного — летчика, сбитого над Степногорском. Однако здешний фриц умирать не собирался, пистолет в руке держал твердо и, лишенный сантиментов, готов был стрелять, даже если воспримет ее в качестве болотного духа. И коль она все же решилась броситься на него, то лишь потому, что в данном случае самолюбие оказалось значительно сильнее страха.

Перекатившись влево от вербы, так, чтобы подобраться к немцу со стороны пня, она еще несколько секунд выжидала, а затем, когда тот, приподнявшись-таки со стоном, попытался рассмотреть, как ведет себя Крюков, в каком-то отчаянном порыве, ухватив карабин за ствол, метнулась к цели. Офицер мог развернуться к ней только через правое плечо, и именно это подарило Евдокимке несколько мгновений. Удар прикладом по запястью немца пришелся как раз в ту секунду, когда ствол его пистолета уже был направлен на нее.

— Не двигаться, — по-немецки приказала она. — Следующий удар — по голове. Руки вверх!

— Нет-нет, не надо меня бить, я сдаюсь, — как-то слишком уж обыденно, с нотками обреченности и даже безразличия в голосе произнес лейтенант. — Только подняться сам не смогу.

— Это я уже понял. Что с ногой? — поинтересовалась Гайдук, подбирая оружие пленного и негромко позвала бойцов своей группы.

— Вывихнул, выбираясь на берег, — ответил немец. — А может, перелом.

— Выясним, — сухо заметила Евдокимка.

— Все-таки сам «языка» взял?! — удивился Корзюков, появившийся первым, и тут же принялся выливать воду из сапог. — Чего ж не дождался?