Виктор Кондратенко - Полюшко-поле

Скоро наступит тот желанный час, когда союз России, Англии и США развалится.

Отличный знаток военной истории, Браухич с юных лет горячо обожал своего кумира Фридриха II. Прусскому королю старался подражать и фюрер империи Гитлер. Опыт Семилетней войны наталкивал Браухича на одну очень нужную мысль: «Фридрих II, как никто из германских полководцев, умел всегда использовать несогласованные боевые действия противостоящей Пруссии коалиции. Кончина императрицы Елизаветы в корне изменила русскую внешнюю политику, спасла тогда Пруссию от военной катастрофы. То благодатное чудо свершилось в далекие медлительные времена. А в наш бурный век, когда политика меняется с быстротой морского ветра, каждый день может принести новые веяния и перемены».

Так думал командующий немецкими сухопутными войсками Вальтер фон Браухич, приглаживая ладонью ежик седеющих волос и медленно двигаясь вокруг стола, на котором красовалась оперативная карта, подготовленная генерал-полковником Гальдером по всем правилам штабного искусства.

Согласно разработанной операции на севере фельдмаршалу Леебу ставились задачи: завершить окружение Ленинграда, добиться его капитуляции; принудить к сдаче красный Балтийский флот, соединиться у Онежского озера с финнами и в дальнейшем развить наступление на Череповец и Вологду.

На главном — московском — направлении фельдмаршал Бок должен был захватить русскую столицу — сердце и мозг Советской страны — и потом нанести удар на Горький и южнее Москвы — на Елец, Пензу и Куйбышев.

А на ростовском — Герд фон Рундштедт, один из старейших в армии генералов, совершал прыжок барса на Северный Кавказ и в сторону Баку — к источникам нефти.

Тридцатого сентября в пять часов тридцать минут на участке Жуковка — Шостка Вторая танковая группа Гудериана, подкрепленная резервами и переименованная в армию, наносила удар по войскам Брянского фронта. А второго октября из районов севернее Духовщины и восточнее Рославля фон Бок приводил в движение основные силы группы армий «Центр» и мощными ударами прорывал оборону двух русских фронтов — Западного и Резервного.

В России стояли ясные солнечные дни, но прохладные и ветреные. В осенних полях и перелесках ждала сигнала к атаке миллионная немецкая пехота. Девятнадцать тысяч четыреста пятьдесят орудий и минометов были наведены на окопы красных. Тысяча семьсот танков и штурмовых орудий заняли исходные позиции, приготовились устремиться в глубину русской обороны. Командующий Вторым воздушным флотом генерал-фельдмаршал Кессельринг начинал битву на полчаса раньше наземных войск, и его девятьсот самолетов уже стартовали со взлетных площадок.

Сравнивая по свежим сводкам разведывательного управления соотношение русских и немецких сил, Браухич видел явное превосходство германского оружия. Он ликовал: «У нас больше танков на целую тысячу. Это сила! У красных только девять тысяч орудий, и в численности пехоты они уступают нам. Очень хорошо!» В эту минуту он забывал об огромных потерях на Восточном фронте и не хотел даже думать о том, что уже полмиллиона его соотечественников заплатили своей жизнью за планы немецкого генштаба.

Сигара догорела. Браухич бросил в хрустальную пепельницу окурок и сказал:

— Общее впечатление отрадное. Подготовка операции продумана. Генералы хорошо проинструктированы и отлично настроены.

Длинноносый, похожий в профиль на дятла, Гальдер, не спуская глаз с бронзовых стрелок больших старинных часов, откинулся на спинку кожаного дивана:

— «Тайфун» динамичен и дальнобоен… — Он вскочил, вытянулся, как на параде. — Час наступил! Танки Гудериана двинулись на Москву.

Браухич тоже застыл. Он словно прислушивался в тишине рабочего кабинета к басу батарей.

Весь день Гальдер созванивался с Гудерианом. После каждого телефонного разговора лицо начальника генштаба расплывалось в улыбке. Весьма отрадная обстановка складывалась к югу от Брянска, она предвещала несомненный успех. К вечеру, несмотря на отчаянное сопротивление русских, танки Гудериана протаранили их оборону и вышли на оперативный простор. В бреши Брянского фронта устремилась немецкая мотопехота, и над его двумя армиями — Третьей и Тринадцатой — нависла реальная угроза окружения.

— Не останавливаться, впереди Москва! — вот девиз Гудериана. Хорошо пошел Гудериан, хорошо! — переставляя на карте флажки, сиял Гальдер.

— «Тайфун» в действии… — Браухич гордо поднял голову. — Фюрер должен понять одну непреклонную истину: генеральный штаб никогда не ошибается.

Фельдмаршал не сомневался в том, что его очередной обзор военных действий вызовет в имперской канцелярии бурную радость. Гитлер несомненно воскликнет: «Докладывайте, господин генерал-фельдмаршал фон Браухич, докладывайте, мне очень приятно слушать ваши слова. — И, скрестив на груди руки, фюрер поднимет к небу глаза: — В стремительном шаге на Восток я вижу знак провидения». Дальше фельдмаршал подумал: «Не пройдет и двух недель, как я смогу произнести на докладе у фюрера историческую фразу: «Мы у стен Москвы».

Поздно ночью обласканный в имперской канцелярии верховным главнокомандующим и упоенный успехом наступающих войск Браухич покинул затемненный Берлин. На загородной вилле он долго стоял в зарослях пальм перед огромным зеркалом в стиле ампир. С противоположной стены из овальной золоченой рамы смотрел на него Фридрих II. Король сидел на барабане под могучим дубом, в широкополой шляпе с пушистым белым пером. Комья походной грязи покрывали его мундир и ботфорты. На груди сиял большой, с чайное блюдце, усыпанный бриллиантами орден, и в центре его парил черный орел. В крепкой жилистой руке великий король держал не шпагу, а толстую сучковатую палку.

«Черт побери, это что, насмешка? Или оплошность художника?» — пристально всматриваясь в портрет, негодовал Браухич.

Его с давних пор раздражала выдвинутая на первый план дурацкая палка. Не раз он собирался пригласить из музея опытного реставратора и убрать эту ненужную деталь, но все откладывал, боясь испортить старинный портрет.

Утром, позвонив Гальдеру и сославшись на легкое недомогание, фельдмаршал провел весь день на своей загородной вилле, вскрывая новую партию ящиков с редкими книгами и рукописями, присланными ему доверенными лицами из оккупированных городов. Утомленный долгим разбором редких манускриптов, он позволил себе неслыханную роскошь — отсыпался целых двенадцать часов, положив на телефон пуховую подушку.

Но все-таки его разбудили продолжительные звонки. Неутомимый Гальдер доложил об успешном продвижении Гудериана и напомнил, что до атаки главных сил фон Бока осталось два часа.