Леонид Ленч - Из рода Караевых

Ему говорили (с подначкой, само собой разумеется):

— Вам, Маврикий Степанович, нотной грамотой надо овладеть — вот тогда под вашу музыку запляшут «лес и горы».

Страшный Мавр только вздыхал в ответ:

— Пробовал, братцы, не получается у меня. Не могу в этих крючках проклятых разобраться. Да еще ключи какие-то повыдумывали, скрипучий, басистый…

— Не басистый, а басовый, и не скрипучий, а скрипичный, Маврикий Степанович!

— Один дьявол! Главное, по-моему, для музыки — это ухо надо хорошее иметь. Я мальчонкой в деревне пастухом был. Соберу, бывало, стадо у пруда и даю коровкам концерты на жалейке — дудочка такая самодельная. Так можете себе представить — кончу играть, а они мычат, требуют: еще, мол, давай.

— А как они вам хлопали?

Страшный Мавр мгновенно взрывался:

— Хвостами, конечно!

И, прибавив соленое словцо, отложив в сторону баян, грозным командирским рыком командовал:

— Отставить разговорчики! Всем разуться! Будет произведен осмотр ног! Та-а-ак! И что это за интеллигенция ко мне в роту попала, туды ее и сюды, сколько ни учи, сколько ни долби — не могут как следует портяночки навернуть!.. Главное тут что? Главное — попрошу запомнить навеки! — это чтобы никаких складок и складочек. Складки — это палач солдатской ноги. А что это такое — солдатская нога? Ну и рука, конечно! Такое же орудие, как винтовка и автомат. Береги, солдат, руки-ноги, как свое оружие — не пропадешь! Попрошу это запомнить навеки!

— А что значит для солдата голова, Маврикий Степанович?

— Голова для солдата тоже, конечно, играет свое значение, но я так думаю, что голова особенно необходима высшему, среднему и младшему командному составу! (Удар делался на слове «младший»).

Тут поднимался общий хохот, и громче всех смеялся сам Страшный Мавр.

Федору Константиновичу Молеву особенно доставалось от старшины Харитонова.

— Собираетесь после войны, если, конечно, уцелеете, головой работать, а свою собственную ногу, и ту не можете уважить. Делаю вам замечание, боец Молев, с последним предупреждением.

В боях под Вязьмой в 1941 году Федор Константинович был ранен, из госпиталя после лечения его направили в другую часть, о судьбе Страшного Мавра он ничего не знал до того дня (уже в наше время), когда по депутатским делам заехал в один волжский городок.

Однажды ему доложили, что на прием пришел некто Маврикий Степанович Харитонов, по какому делу пришел — не говорит.

«Неужели Страшный Мавр?!» — подумал Федор Константинович с теплым чувством, естественным для людей, знающих, что такое фронт и прекрасное слово «однополчанин».

Да, это оказался он, Страшный Мавр, собственной своей персоной, только белоголовый и не такой пышноусый, как прежде, с клюшкой на «резиновом ходу» в руке, этим почетным оружием ветеранов.

Обнялись, расцеловались, выяснили все, что хотели узнать и выяснить друг про друга.

— По какому делу пожаловали, Маврикий Степанович? — спросил наконец бывший ополченец Молев бывшего старшину Харитонова.

— Дело вот какое, Федор Константинович, избиратели вас просят и я тоже, конечно: помогите школу для музыкально одаренных ребят открыть в нашем городе. Конфликт у меня… у нас получился с местными начальниками. Помещение есть для такой школы, и преподаватели найдутся, а уж о ребятах и говорить нечего. Да возьмите моего внучонка — дочкиного сына Васюньку. Парню шесть годков, а он турецкий марш Вольфганга Моцарта двумя ручонками шпарит на рояле. Еще немного, глядишь — и самого Иоганна Себастьяновича Баха… бабахнет!

— Ого! — сказал Федор Константинович с невольным ответным смешком. — Да вы, оказывается, за это время стали в серьезной музыке разбираться, Маврикий Степанович?!

И опять Страшный Мавр, как прежде, лишь вздохнул в ответ:

— Да нет, Федор Константинович, где уж там, с ярмарки ведь еду. Правда, когда, мы в Вене стояли, наш лейтенант играл на рояле для бойцов — очень чудно играл — вальсы Иоганна Штрауса и на могилу его нас водил, и много рассказывал о музыке, о композиторах разных… Кое-что запало в голову!

— Но все-таки сами-то на баяне играете?

— Иногда… Возьму трофейный, сохранил его, и сыграю для себя «Землянку», «В лесу прифронтовом», «Васю-Василька». А так… больше внучонка слушаю.

— А в чем конфликт-то у вас с местным руководством?

— Они хотят помещение, о котором я вам говорил, под что-то другое занять. Помогите, Федор Константинович, избиратели вас покорнейше просят.

— Хорошо, Маврикий Степанович, разберемся!

Они попрощались, и Страшный Мавр пошел к выходу, приподняв плечи повыше и стараясь не слишком опираться на свою клюшку.

Осваг — осведомительное агентство — информационно-пропагандистская деникинская организация, тесно связанная с контрразведкой.

Деникин.

Вы плохо воспитаны (франц.) .

Пластун — кубанский казак-пехотинец.

Все эти факты известные, и я отсылаю читателей, желающих более детально вникнуть в историю корниловского «ледового похода», к историческим документам. — Прим. авт.

Дроздовцы («дрозды») — белогвардейская добровольческая воинская часть, была сформирована полковником А. М. Дроздовским на румынском фронте. Дроздовцы как полк влились в деникинскую армию перед вторым кубанским походом. Полковник, а впоследствии генерал Дроздовский был тяжело ранен в боях под Ставрополем в 1918 году и вскоре после ранения умер. — Прим. авт.

«Разговоры» — красные широкие нашивки на груди — ранняя форма в Красной Армии.

Дувал — глинобитный забор.

Курбаши — командир басмаческой банды.

Хуаз — пруд.

В конце повести читатель узнает, как в мои руки подал этот дневник, вернее, отдельные его страницы. — Прим. авт.

В Гатчине действовала офицерская школа, готовившая летчиков для царского воздушного флота. — Прим. авт.

Маленькое животное (от нем. die kleine Animal).

Гудериану удалось сделать это чуть позже и в другом месте. — Прим. авт.