Григорий Полянкер - Учитель из Меджибожа

Это несколько успокоило лейтенанта.

На следующий день Петр попросил Игната Бравца иеще нескольких соседей созвать односельчан. Он, дескать, хочет с ними поговорить по очень важному делу.

Прежде, бывало, когда оккупанты собирали людей, все притворялись хворыми, прятались. Но если их просит «добрый немец», тут уж никто не задумывался, люди поспешили к дому Бравца.

У калитки уже стоял Петр Лазутин. В ожидании остальных весело зубоскалил. А когда все были в сборе, он сказал:

— Как вы сами видели, дорогие, мы старались поменьше гонять вас на работу. И вообще, думаю, вам не стоит на меня обижаться. Надеюсь, скоро, очень скоро все это кончится. Ибо сами видите, что солнце уже всходит… Еще немного, вернутся ваши, и вы избавитесь от чужеземного кошмара. Дело в том, что великий фюрер скоро опять будет «выравнивать линию фронта»…

Послышался дружный смех.

— После того уже некому будет гнать вас на работу… — кивнул он в сторону насыпи. — Но сейчас у меня к вам одна большая просьба. В ближайшие дни сюда приедет комиссия из высших чинов. Она должна проверить, как идут дела на стройке дороги. А пока, вы сами видите, сделано с гулькин нос… Немцы остервенели после Курска, могут выместить свою злость на вас. Так давайте эти дни все дружно, как один, с лопатами, мотыгами, носилками выйдем на работу, чтобы начальство — пусть у них глаза повылазят — убедилось, как вы стараетесь. Знаете, нам в этих условиях было не так легко облегчить вашу участь. Но мы вам не досаждали, даже молодежь спасли от угона в Германию… Так вот, я прошу вас несколько дней поработать; и для вас, и для нас это будет выгодно. Они еще достаточно сильны, вооружены, несмотря на то, что им здорово всыпали под Курском… Недолго осталось уже терпеть! Так вот, когда увидите, что едет комиссия, все за лопаты. Покажите, якобы вы изо всех сил стараетесь для рейха. А уедут — спокойно разойдетесь по домам. Такова моя просьба. Согласны?

— Согласны! Все понятно, сынок! — раздались отовсюду одобрительные возгласы.

— Ну, это и все, дорогие товарищи. Попрошу завтра утром, когда выгонят колонну из лагеря, всем прийти к насыпи.

На следующий день все, кто мог держать в руках лопату, мотыгу, явились на работу. Пришли люди и из соседних деревень и хуторов. На сей раз не приходилось бегать по дворам ругаться, угрожать. Все явились сами.

Лейтенант приковылял к насыпи, еще издали увидел, как люди стараются. Поблагодарил переводчика за то, что тот сумел договориться с народом, так хорошо организовал дело. Не надо посылать автоматчиков. Обошлось все мирно и тихо.

«Хоть бы скорее прибыла сюда эта злосчастная комиссия, — думал лейтенант. — Все останутся довольны, и мне объявят за это благодарность, если не больше».

Видимо, само небо ненавидело оккупантов. С самого утра зарядил докучный дождь. Петр Лазутин вскочил с постели, выглянул в окно и расстроился: все его старания, видать, пойдут насмарку! В такую погоду вряд ли кто из крестьян выйдет из дому. И получится, что, кроме военнопленных, никто из гражданского населения не работает…

Во дворе уже стоял хозяин с лопатой. Заверил квартиранта, что тот зря тревожился, люди непременно придут. Можно не сомневаться.

И в самом деле, вскоре высыпали люди с лопатами, мотыгами, граблями. Напялив на голову все, чтоб хоть немножко заслониться от дождя, пошли к насыпи и приступили к работе. Со стороны могло показаться, что кипит дело. До этого в дождь ни одна душа и лопаты в руки не брала. Но теперь никто не позволил себе подвести Петра Лазутина.

Прошло некоторое время, и с разных сторон раздались возгласы:

— Хлопцы, девчата, гости едут! Нажимай на все педали!

Издали послышался шум моторов, но никто в ту сторону и не смотрел. Все были заняты важным делом — дорогу строят!

Машины остановились неподалеку, из раскрытых дверей вышло несколько офицеров в длинных балдахинах-накидках, направились к насыпи. Увидав, как энергично трудятся люди, раскрыли рты от удивления. Вот так да! Весьма расторопный этот лейтенант! Напрасно наговаривали на него, что он бездельник и дурак. Если бы так везде старались, не пришлось бы фюреру все время «выравнивать» линию фронта. Такого организатора, способного заставить русских швайнов работать даже в дождь, можно, пожалуй, выдвинуть на более высокий пост!

Комиссия недолго задержалась. Проклятый дождь не давал возможности оглядеться. Не понравилось и то, что в селе непролазная грязь. К тому же сообщили, что лейтенант неплохо подготовился к этой встрече, и все дружно отправились к нему домой, дабы отметить такой исторический момент.

Приезжие остались очень довольны делами на стройке, высоко оценили организаторские способности лейтенанта. Ничего не скажешь, здесь стараются. Даже в дождь работают. И не только пленные хорошо трудятся, но даже мирное население.

Пообещав обо всем этом доложить по команде, члены комиссии добавили, что сделают все от них зависящее, чтобы отметить старания лейтенанта. Может, его наградят крестом, повысят в должности. Теперь, правда, не до этого, но все же они приложат усилия, замолвят о нем, где надо, словечко. Теперь, когда у немцев ничего не ладится, все рушится, труд во имя рейха ценится выше всего…

Мужики и пленные тем временем посматривали на клятый дом, где веселилась комиссия. С нетерпением ждали, чтобы они уже поскорее убрались. Все промокли до нитки, но терпели. Пусть уж, гады, разъедутся. Надо держать марку до конца.

Часа два спустя оживленная ватага офицеров в черных накидках, смеясь и тараторя, спустилась с крыльца дома лейтенанта и направилась к машинам; громко и горячо благодарили за отличное угощение и шнапс. Они уж в долгу не останутся.

Только машины скрылись за углом крайней хаты, все побросали работу и разбежались по домам.

Оказывается, не только комиссия осталась чрезвычайно довольна тем, что здесь увидела. Был рад и сам лейтенант, — невольно посматривал на свой лацкан, примеряя, куда прицепит медаль. Он благодарил своего переводчика за старания. Не подвел! Молодчина!

Неделю спустя прибыл пакет с сургучными печатями, лейтенант не без волнения и душевного трепета вскрыл его. За отличную организацию труда на стройке железнодорожной ветки в районе Ружавка — Христиновка ему объявляли благодарность, представляли к повышению в звании до обер-лейтенанта, а также к медали.

В этот день начальника трудно было узнать. А что касается переводчика, то он вырос в его глазах. Стал доверять ему еще больше.

Правда, Петр Лазутин тем временем был занят более важными делами, чем выслушивать похвалы. Он уже сколотил значительную группу военнопленных, которые согласились перейти с ним к партизанам. Такое же сообщение получил от своего друга Григория Товченко, работавшего в соседней колонне. В эти дни Петру Лазутину удалось отправить в лес, где находились партизаны, подводы с мясом, медикаментами и взрывчаткой. В заброшенном подвале на краю села он припрятал немного оружия, продовольствия, перевязочного материала. Все это будет им необходимо, когда они покинут вотчину лейтенанта, отличившегося на строительстве железнодорожной ветки…