Григорий Полянкер - Учитель из Меджибожа

Вскоре, как только Эрнст познакомился с людьми и вошел с ними в контакт, начал проводить беседы. Немецкие газеты и радио сбивали с толку людей, мы не знали, что делается по ту сторону фронта. В беседах рассказывал о разгроме немцев под Сталинградом, о том, что настало другое время, что русские перешли в наступление, что победу обязательно одержат русские, что скоро и наши районы будут освобождены.

Он умел так красочно и убедительно рассказывать, так просто доказать о непобедимости Советской Армии и социалистического строя, что мы с нетерпением ждали возвращения наших отцов и братьев. Из его бесед узнали о ходе событий. Со слезами на глазах слушали его беседы. Слушать правду в такое время было большое дело, и для этого нужно было большое мужество со стороны Эрнста. Он призывал нас быть бдительными, любым способом не уходить с немцами, не верить немецкой пропаганде, будто русские жестоко расправляются с теми, кто остался на оккупированной территории. Много и других советов он давал, нужных и важных.

В лице Эрнста я увидела нашего друга. Мы уверовали в скорую победу и наше освобождение. Многие были сбиты с толку немецкой пропагандой и ложью русских провокаторов. Эрнст умел опровергать их, в пух и прах разбивая геббельсовскую пропаганду. Эрнст стал бесстрашным агитатором. Однажды он вел беседу в одной из хат. Ему стало жарко. Он расстегнул немецкую куртку — и что же я увидела? На нем была советская коверкотовая офицерская гимнастерка и широкий ремень со звездой на пряжке. Очень радостно было смотреть на все это, что так напоминало русское, дорогое, близкое. Вот тогда я поняла, что Эрнст наш родной человек и что он в тылу у врага по заданию.

Таким я его запомнила на всю жизнь.

Эрнст пользовался доверием у некоторых немцев. С этим доверием умел открыто и бесстрашно нести людям правду о нашей родной партии. Особенно хорошо обрисовывал он нам жизнь после победы над гитлеровской ордой. В условиях оккупации Эрнст был символом надежды на скорую победу. Иногда в беседах со мной Эрнст говорил: немцы начинают задумываться и задавать мне вопросы, что будет дальше. Кто, по-твоему, одержит победу? Они все больше пристают ко мне, чтобы я рассказал, как русские обращаются с военнопленными. Он просвещал немцев. Одним словом, Эрнст зарекомендовал себя с наилучшей стороны.

Мы его полюбили. Моя мама Мария Васильевна говорила: „Дай бог этому немцу доброго здоровья и долгих лет жизни!“ Мы остались на всю жизнь ему благодарны. Он спас моего брата Васю от гибели. Просто вырвал его из рук смерти. Ныне мой брат Василий Максимович жив, у него своя семья. Работает на одном из заводов города Таганрога.

Кто же такой Эрнст? Этот хороший немец? Ведь он жив в настоящее время! Я его нашла спустя 18 лет после нашей встречи!

Настало время, когда немцы, стоявшие у нас в деревне, собрались в дорогу, вместе с ними уезжал и Эрнст. Перед отъездом Эрнст мне говорил: „Клава, обещай, что ты выполнишь одну мою просьбу, тебе одной доверяю очень секретное дело. Об этом даже родная мать не должна знать“. Я обещала, что выполню все, если даже это будет стоить мне жизни. Эрнст вручил мне два письма. Одно письмо было адресовано в Москву, в штаб РККА, другое — в штаб Юго-Западного фронта. Из этих писем я узнала, что он за человек, что он советский офицер, что он не немец, только умел хорошо говорить по-немецки, и узнала его настоящую фамилию. В письмах он писал, какую работу проводил, при каких обстоятельствах очутился у немцев. Не все я запомнила. Под письмами стояла подпись: лейтенант Илья Исаакович Френкис, военный переводчик.

На всю жизнь запомнила я этого человека и его настоящую фамилию.

Все годы после войны ломала себе голову — как найти его, как узнать, жив ли этот бесстрашный офицер… И если да, то как его найти?

Откуда он, я не знала. И тут произошло чудо!

22 июня 1961 года, в 20-летие со дня начала войны, я, как и миллионы советских людей, сидела у телевизора и смотрела передачу из Москвы. Об очень многих героических подвигах было сказано. Мне стало обидно: почему я ничего не слышу об „Эрнсте“? Вернее, о лейтенанте Френкисе? Читая книгу „И один в поле воин“, я представляла себе, что Илья Френкис тоже так действовал. Я написала в Министерство обороны СССР письмо. Написала все, что я о нем знала, о письмах, которые он у нас оставил, сообщила его настоящую фамилию. И что вы думаете? Спустя несколько дней я получила ответ. „Илья Исаакович Френкис, офицер запаса, проживает в гор. Киеве, улица…“. И подпись.

Радость мою не описать. Но я все еще сомневаюсь: тот ли это Эрнст или это ошибка? Я написала ему письмо и просила ответить, если это тот самый Эрнст, который жил у нас зимой 1943 года.

Дорогая редакция, вот что я хотела рассказать о подвиге советского офицера. Но после Николаевки он еще долго жил в логове врага. Хотим знать о дальнейшей его жизни. Пусть об этом подвиге знают все. На страницах любимой нашей газеты прошу напечатать повесть с продолжением об Ильи Френкисе, который жил у нас под именем Эрнста Грушко.

Люди, которые помнят Эрнста Грушко (подписи)».

Илья отложил письмо. Взглянул на заплаканную жену и сказал:

— Ну, вот тебе, родная моя, наши солдатские любовницы… Они, как видишь, соскучились и ищут меня…

Рита совсем растерялась, не зная, куда деваться от стыда. Она чувствовала горькую вину перед этим добрым человеком. Смотрела на него, словно видела его впервые. Как удивительно тепло и трогательно пишут о нем!

Она подбежала к нему, обняла.

— Родной мой, прости меня, глупую! Но ты сам виноват. Ведь ты никогда мне не рассказывал о том, что с тобой на фронте было… И ребята наши ничего об этом не знают… Как же так?

Но Илья смотрел на нее невидящим взглядом. Он все еще был под впечатлением только что прочитанного и полон воспоминаний о тех днях. «Сколько лет прошло с тех пор, целая вечность, а все еще живет в их памяти добро, что ты для них сделал!» — думал Илья.

И, заметив, что жена ждет от него ответа на вопрос, почему он ей и детям о себе так скупо рассказывал, молвил:

— Ничего такого я не совершил… Просто был на войне солдатом, воевал, как совесть мне подсказывала…

— Разве можно такое забыть? То, что ты там пережил, должны знать все, особенно наша молодежь… Эта Клава права.

Добродушная улыбка промелькнула по его лицу:

— Ну вот, теперь ты уже знаешь… Клава немного написала…

— Но это, как я понимаю, не все! Это ведь только в одном селе…

— Ого, если все описать, бумаги не хватит! Обыкновенная история на фронте… Там всяко бывало…

— Они просят тебя приехать, Ильюша, — сказала Рита. — И мне кажется, что ты должен все бросить и побывать там. Это интересно. Такие славные люди!..