Юрий Бондарев - Мгновения. Рассказы (сборник)

Голоса наплывали из тьмы лет, из незабытого моего уральского детства, вызывая то веселое миролюбие, то спокойную радость, то восторг, и сейчас в этот осенний вечер моей жизни я понимал, что переживал тогда мальчиком счастливую общность как бы всего человечества, мужскую верность объединения разных людей за сытым столом, в тепле, уюте, доброжелательстве, чувство, которое появлялось потом на войне после удачного боя, но позже не повторялось уже.

Как грустно бывает в некоторых провинциальных городках России, когда-то зело знаменитых, где в битвах и славе решалась судьба русского народа, городках с разрушенными белокаменными кремлями на холмах, монастырями и храмами, окруженными писком стрижей над торчащими в небе кровлями безъязыких колоколен с сохранившимися кое-где улочками, затененных вязами деревянных калиток, двориков.

В этих городках бывают и воскресные базары, которые кипят, шумят до конца дня, – прилавки, корзины, наполненные ягодами, платки на головах женщин размякшая на солнце малина, назойливый звон ос, облепливающих стаканы с медом, а позади прилавков бурлящая толкучка, где продают поношенные костюмы, кофточки, ботинки («милый человек, ты их искал, а они – вот!»), заржавленные дверные замки, амбарные ключи, «молнии», вырезанные из поношенной одежды, облупившиеся детские игрушки, дореволюционное издание «Мертвых душ» Гоголя, годовой комплект «Огонька», самодельные коврики («четыре рубля штука»), подержанные, с желтыми пятнами скатерти, кружевные вязаные дорожки, которые продают морщинистые старушки, жирные голуби, разомлевшие, сидят на крышах ларьков, бродят посреди толпы, не взлетают, а, лениво переваливаясь, отбегают из-под ног, возятся в пыли, чешутся, дерут лапами неопрятные перья.

Вот воскресный базар в Серпухове.

– Па-акупай мороженое! Есть сочное, дальневосточное, на десять копеек штучка, на рубль кучка!

– Ить что вино делает, а? Ить что делает? На лбу по земле ходить, а мороженое продаеть! Умелец!

– Все начинается с бутылки и кончается бутылкой. Бе-еда-а мужицкая!

– Чумадан у него неподъемный, аж углы перекосились, а в нем – лепесины! А сам – с усиками такой, зубы скалит и цену свою хорошо понимает, копейки не упустит, ни-ни!..

– Батюшки, вот живут на югах, вот живут! Памидоры и лепесины возит – и деньги мешками.

– Извините, я вас задела? Просто какое-то столпотворение! Нас прямо сжали в толкучке.

– Нет, ваша коленка так приятно давит, хе-хе! Хотите сигарету? Такие цены, что закуришь с ошеломления!

– Вот хорошая женщина – не курит, а меня бы угостили. Да, цены хоть поперек, хоть вдоль, кури себе папироски!

– Гражданин! Пустите меня, я с ребенком!

– Это еще откуда гражданка? Мне не жалко вас пропустить, но почему всюду вы лезете со своими ребенками!

– Зачем толкаешь, пожалуйста?! Не видишь, на одной ноге стою? Ты инвалида не уважаешь, ты был тыловая крыса!

– А ты не пыжься, щеки не дуй, глаза не таращь! И не безобразничай, хоть и инвалид! Я тоже инвалид…

– Тут люди честные, а этот самозванец прется, хрен его знает!

– Эй, чепчик в берете, людей не видишь? Ты интеллигента не изображай, спекулянт! Видели мы таких в белых тапочках!

– Боже, этот живет по принципу: если с соседями не ругаться, на голову сядут! Бедные соседи!

– Что-о? В тапочках? Вас двоих, наверное, чересчур жизнь баловала, да? Эт-то почему меня чепчиком оскорбляете? Так вот сейчас будет поставлена точка! Где милиционер?..

– Меня здесь обобрали, я так была возмущена, так взволнована, что пришла домой и… легла спать!

– Не покупайте, ни в коем случае! Здесь вы в лужу сядете и ботиком накроетесь!

– Ох и злая молодость была, ох и отрадная! Все б претерпела, только бы нарядиться и погулять! А теперь и жакетик продаю… Молодость прошла, и жизнь я прожила!

– Вы, девушка, не особенно… Молодые люди умаслят, их не слушай. Вон как около вас улыбки строят!

– Держите, мамаша! Рублик вам возвертаю, должок мой…

– Рублик! Что уж это, мои матушки! Выбросила десять рублев мухе под хвост! А он – рублик, пес волосатый!

– Деньги на рынке как вода уходят.

– Невоз-мож-но! Тут такая толкучка, что даже стащить ничего нельзя!

– Смеетесь? Это как же нельзя?

– Каждое ваше движение контролируют несколько человек. Но рядом со мной стояла… мм… эдакая обольстительная женщина? Где она?

– Где сдача? Где сдача? Я за пять рублей кишки из носа потяну! А ну – сдачу!

– В лицо вам нахохочут, а не сдачу дадут. Жулик на жулике…

– Почем вишня?

– Три рубля.

– По рублю. Дорого, бабуся.

– Объешьси. Много купишь и объешьси.

– Ха-ха! Его подняли на смех и бросили на землю. Покончил жизнь самоубийством, объевшись вишни. Убит, бабуся!

– А вы не в курсе – кур проверяют на базаре? А то, может, она дохлую зажарила – и продает? А?

– Шоб мне до дому не дойти, если брешу! Шоб я дитятко свое не бачила!

– Синяя она у вас какая-то. Голенастая.

– Шо вы крутите, як оглоблей? Яка така голенастая?

– Так вот что у нее получилось… А этот самый подлец трех жен имеет, старшая график составляет, чтобы, значит, у которой лишний день не перегулял. Ну что за нравы! Как мне надоело вникать в чужие переживания, Господи! Кому мне рассказать о своих, дорогая моя?

– Нич-чего! Прокобелирует – и вернется, кобель глазастый, никуда не денется!

– Знаете, есть такие люди: их в дверь – вон, а они в форточку лезут. Представляете такого мужа? Мой – похож.

– Все мужчины бесчувственны, да! Бесчувственные эгоисты!

– А женщины, извиняюсь, коварны, коварны! О, как еще коварны! И мстительны! Извиняюсь, я влез в ваш разговор, но я заявляю, феминизм – это невыносимо во всех отношениях, пож-жар в аду!

– Да, что вы, гражданин? Мы вас не просили со своими нотациями…

– Извиняюсь, я курицу покупаю. Вот эту голенастую.

На даче пятилетняя Катя, потрясенная, гордая собой, высвободила полупридушенного чижа из лап котенка, после же в кустах смородины она с обмазанными соком щеками, горячо рассказывая мне о котенке, рассуждала так:

– И птица имеет защиту, и собака, только человека никто не может защитить! – И, подумав, добавила: – Вот лев разве…

Утром, войдя ко мне, она засмеялась:

– Я читала в журнале… об одном профессоре, очень смешно…

– В каком журнале? В «Мурзилке»?

– Нет, так, один журнал, не помню, как называется, дедушка его взял. В общем, журнал такой…

– И что же?

– Там профессора одного хвали-и-ли, хвалили, а потом, наоборот, стали хвалить.

– Как это «наоборот»?

– Он, правда, не ученый, а геолог. Грибы собирает.

– Геолог тоже может быть ученым. Только геолог не грибы собирает, а занимается полезными ископаемыми, которые находятся в земле.