Герхард Грюммер - Скитания

— Полный вперед! — скомандовал Тиме, а затем приказал срочно передать радиограмму командованию подводных сил.

Через час должно было взойти солнце, и следовало ожидать, что командир охранения организует поиск подводной лодки. Тиме решил как можно дальше отойти от места торпедирования двух судов, а потом, описав большой круг, к вечеру снова настичь конвой.

Моряки стали поговаривать о том, как бы устроить небольшое празднество по случаю одержанной победы. Они послали добродушного боцмана Хуна, раньше служившего с Тиме на другой подводной лодке, осторожно прозондировать мнение командира на этот счет. Капитан-лейтенант великодушно разрешил приготовить праздничный обед и выдать несколько бутылок вина. Ответственным за это мероприятие назначили боцмана и выделили ему в помощь двух человек.

Точно в назначенное время Тиме пришел в кубрик, где за двумя длинными столами уже сидел почти весь экипаж. С камбуза начали подавать деликатесы, о существовании которых никто на борту и не подозревал. Вкусно пахли пирожки с телятиной, подогретое гусиное мясо в консервных банках — этикетки на них были написаны на каком-то славянском языке. Втайне моряки радовались, что на лодке был такой искусный кок, получивший эту профессию еще до войны.

Тиме пребывал в хорошем настроении. Он взял карандаш и лист бумаги и стал объяснять машинистам осуществленный им план атаки вражеских судов. Они слушали командира с большим вниманием, поскольку практически ничего не знали о ходе боя. В конце капитан-лейтенант угостил экипаж шнапсом. Никто, конечно, не опьянел от такого мизерного количества алкоголя, за исключением боцмана Хуна. В трезвом виде он был нормальным человеком, но стоило ему выпить хоть несколько капель спиртного, как его трудно было узнать. Он становился болтливым и без конца сочинял какие-нибудь небылицы, не вынимая изо рта свою потухшую трубку. То боцман работал летчиком метеорологической службы в Гималаях, то курсировал у тропика Рака на каком-то трехмачтовом барке, хотя каждый знал, что до войны он дальше Северного моря нигде не бывал, то в полночь встретил неописуемой красоты обнаженную девушку на Гавайских островах.

Хельмут никак не мог настроиться на общее веселье. Время от времени перед его глазами возникали картины гибнущих судов, в ушах раздавались душераздирающие крики тонущих. Откровенно говоря, торпедировать корвет при проведении им спасательной операции было большой подлостью. Не нарушало ли это международное соглашение по мореходству. Ведь люди на «Бактриа» не были военными… Коппельман удивлялся, почему такой вопрос возник у него только сейчас. Командир подводной лодки говорил о многом, но об этом умолчал.

Стоявших на вахте моряков подменили, чтобы они получили свой праздничный обед и выпивку. Тиме и офицеры оставались пока в кубрике, они дождались моряков с вахты и поздравили их с боевым успехом. Офицеры понимали, что хорошее настроение экипажа имело большое значение для выполнения поставленной задачи. Ведь впереди предстояли очень тяжелые дни.

Однако в конце обеда произошел досадный случай, который омрачил торжество. Один старый матрос позволил себе осторожно намекнуть, что выданного шнапса было очень мало, и, подняв пустую рюмку, как можно вежливее попросил:

— Не будете ли вы, господин капитан-лейтенант, так любезны и не прикажете ли выдать для экипажа… — Но закончить фразу не успел.

Другой матрос вскочил со своего места и без разрешения направился за спиртным. Тиме возмутился этой выходкой и немедленно отправил под арест обоих незадачливых просителей. Затем он резко поднялся и, сделав знак офицерам следовать за ним, вышел из кубрика.

После обеда наблюдатели доложили о появлении дымов по правому борту. Подводная лодка снова пошла на сближение с конвоем. Тиме приказал идти полным ходом — он намеревался обогнать конвой и выйти в удобную позицию атаки, находящуюся на курсовом угле сорок пять градусов на траверзе цели. Защита конвоя усилилась. Тиме показалось, что он обнаружил два новых эскадренных миноносца и два новых корвета. Очевидно, вражеское командование посчитало, что конвою грозила большая опасность, и направило ему на помощь подкрепление. Из этого Тиме сделал вывод, что другие немецкие подводные лодки находились где-то поблизости от него.

В данной обстановке было бы самоубийством предпринимать атаку на хорошо охраняемый конвой. Удалившись на значительное расстояние, Тиме отдал приказ к всплытию и передал свои наблюдения в Париж, где теперь располагался штаб немецкого командования подводных сил. Через десть минут ему вручили подтверждение в получении от него радиограммы и приказ оставаться вблизи конвоя и поджидать прибытия остальных подводных лодок, из которых будет сформирована группа «Щука».

После короткого наблюдения Тиме сразу усмотрел новую жертву — вырвавшееся вперед крупное судно. Это случалось часто, поскольку не всегда в конвое соблюдалась строгая дисциплина. Флагманский эскадренный миноносец, в сущности, не должен был отдавать каких-либо приказов своим торговым судам. Британский либерализм не поощрял такой строгой военной подчиненности. Кроме того, поддерживать порядок в колонне таких разнотипных судов, из которых часть принадлежала даже другим странам, было делом нелегким. Тиме ни за какую цену не согласился бы поменяться местами с командиром охранения такого конвоя.

Капитан-лейтенант сосредоточил все свое внимание на впереди идущем судне. «Вот опять удалось настичь отставшего противника, теперь можно и атаку повторить», — думал он.

Вновь прибывшие эскадренные миноносцы, очевидно, не придерживались какой-то строго установленной позиции, а служили своего рода дополнительным охранением и имели большой, но не точно ограниченный сектор поиска. Дважды Тиме был вынужден давать срочный приказ к погружению, потому что один из миноносцев слишком близко подходил к нему. Когда подводная лодка смогла снова всплыть, расстояние до конвоя увеличилось на много миль. Вечером Тиме потерял из поля зрения одиночно следовавшее судно, а продвигаться наудачу в ночных условиях не имело никакого смысла.

Как и следовало ожидать, за ночь конвой теснее сомкнул строй. Временами он преднамеренно замедлял ход, чтобы отставшие суда могли нагнать его. Суда конвоя строго выдерживали заданный курс.

Тиме и его экипаж уже больше не считали, что смогут действовать в одиночку против конвоя. На них дважды сбрасывали глубинные бомбы: корветы постоянно описывали круги в поисках подводных лодок, которые, очевидно, находились поблизости от конвоя.

Тиме долго наблюдал с близкого расстояния за эсминцем, выполнявшим специальное задание. Этот корабль шел на большом удалении от конвоя, регулярно посылая в эфир радиосигналы SOS, а ночью пускал в воздух красные ракеты. Противник хотел ввести в заблуждение немецких подводников и заставить их атаковать хорошо вооруженный корабль. Тиме посмеивался. Такие уловки приносили англичанам успех в 1940 году, потому что это было новым и неожиданным. Теперь на них мог попасться разве только новичок, но англичане все еще прибегали к этой тактике, особенно когда конвою угрожало много подводных лодок.