Герхард Грюммер - Скитания

И вдруг Гербер заметил бегущего по палубе матроса Ремиша — тот пытался схватить приготовленную там на всякий случай надувную лодку.

— Назад, на место! — крикнул ему Гербер.

Из-за грохота стрельбы Ремиш, очевидно, его не слышал. Сильными руками он пытался сбросить лодку за борт. Было ясно, что он собирается дезертировать.

Гербер побежал по переходам, чтобы не дать Ремишу осуществить свое намерение, но поздно. Когда он выбежал на палубу, дезертир вместе с надувной лодкой уже перевалился за борт и через мгновение оказался за кормой, вне досягаемости сторожевика. Гербер лишь в ярости погрозил в его сторону кулаком.

Огонь против атакующих самолетов значительно ослабел. Большое количество орудий на кораблях было выведено из строя, многие из орудийной прислуги убиты или ранены.

— Круто право руля! — скомандовал Рау.

Медленно развернулся тяжелый сторожевик. Гербер невольно втянул голову в плечи, когда от самолета оторвались четыре маленькие бомбы. Вблизи левого борта встали мощные фонтаны. Рау удалось искусным маневром избежать прямого попадания бомб в корабль.

При смене курса сторожевик оказался далеко в стороне от оси движения отряда и, будучи предоставленным сам себе, стал завидной добычей хищников. Осколки снарядов забарабанили по надстройкам, сея смерть и разрушения. Рау приказал очистить мостик, поскольку управление кораблем стало возможным лишь из легкобронированной ходовой рубки.

Никто не заметил, как один самолет зашел с кормы и с высоты около 500 метров сбросил бомбу. С оглушительным воем, перешедшим в мощный взрыв, она ударила в носовую часть корабля.

Из машинного отделения доложили о поступлении воды — первые бомбы, упавшие вблизи, выбили заклепки в борту и вызвали течь. Под котлами вода доходила уже до колосников. Адам приказал гасить топки и травить пар. Через несколько секунд из пароотводной трубы, рядом с дымогарной, с шипением вырвались белые клубы. Корабль Рау потерял маневренность.

Все ждали конца. И тут произошло чудо: «тандерболты» развернулись и улетели. Они израсходовали все боеприпасы.

Два буксира подошли к сильно поврежденному кораблю и потянули его в направлении порта. Корабль непрерывно забирал воду и имел большой крен на нос. Несмотря на это, его удалось довести до пирса. Сухой док был свободен, и корабль в ту же ночь с помощью буксиров завели в него на ремонт. Остальные корабли вернулись, имея на борту раненых и убитых. Многие корабли были повреждены.

Сторожевик обер-лейтенанта Рау надолго стал на ремонт и поэтому было принято решение большую часть команды списать на берег.

Ремиш доказал, что в критических ситуациях в нем просыпалось мужество льва. Едва сторожевик стал в док, как дезертир прибыл на борт. Никто его не принуждал к этому. Он пришел сам. Оказывается, вскоре после окончания налета его вместе с надувной лодкой подобрал буксир. Сначала на него накинулся обер-боцман. В течение десяти минут он отчитывал гауптштурмгероя. Затем обер-боцман поинтересовался, где же надувная лодка, и, узнав, что она в соответствии с морскими законами захвачена экипажем буксира как бесхозное имущество и возврату не подлежит, вновь накинулся на Ремиша.

Поскольку Рау в тот момент на корабле не было, обер-боцман направил дезертира к вахтенному офицеру. Адам некоторое время не обращал на него внимания, заставив долго стоять навытяжку. Наконец он, как всегда спокойно, проговорил:

— Завтра утром явитесь к командиру!

Наказание гауптштурмбеглеца было событием, которое взбудоражило всю команду. Мааты и матросы по приказанию командира собрались в штурманской рубке. Сигнальщик заблаговременно открыл иллюминаторы, чтобы собравшиеся на палубе тоже могли насладиться бесплатным представлением.

Ввели Ремиша. Капитан находился в самой лучшей форме. Если термины, примененные лейтенантом Адамом звучали не в полную силу, то Рау в это утро не только использовал все известные до сих пор ругательства, но и изобрел добрую дюжину новых.

Через три дня, 4 июня, Ремиш был откомандирован в штрафное подразделение. Никто не завидовал ему, поскольку это было весьма тяжелым наказанием: люди там долго не выдерживали. Матросов с боевых кораблей туда отправляли очень редко, и никто из них не вернулся обратно.

Ночью Гербер не мог уснуть. Сбудутся ли прогнозы Адама? С тревогой прислушивался он к порывам ветра, который свистел в надстройках. Но на корабле все было спокойно.

Ночью в половине второго, на боевых кораблях в Сен-Мало пробили тревогу. Британские и американские парашютисты высадились в Кале и Сен-Ло. Гигантская воздушная армада приступила к бомбардировке прибрежной полосы. Так начиналось вторжение во Францию.

Календарь показывал 6 июня 1944 года. Военно-морское командование считало, что оно хорошо подготовилось к давно ожидаемому событию. Уже несколько месяцев назад были разработаны подробные планы на случай тревоги для порта и боевых частей. Все корабли, не находящиеся в море, должны были передать большую часть своих экипажей для усиления пехотных частей, оборонявших побережье. Планы включали все до мельчайших подробностей, в них даже указывалось, какое вооружение наиболее рационально использовать. Районы обороны расписаны, подчиненность строго определена, укрытия и убежища распределены.

Орудийная прислуга демонтировала 20-миллиметровые пушки. Со складов достали заржавевшие лафеты этих орудий. Никто из команды сторожевика не видел их ранее и не знал их устройства.

Эти полевые лафеты не имели колес и крепились на простых рельсах. Демонтированные орудия шесть человек могил передвинуть с большим трудом.

Шустрый Зайдель получил задание любой ценой найти подвижные средства для лафетов. Через полчаса он вернулся и привез с собой две маленькие, пестро раскрашенные тележки, на которых, вероятно, какая-то малярная фирма развозила лестницы и доски.

Быстро выгрузили ящики с боеприпасами, консервы и винтовки. К 3 часам все было на пирсе. Обе пушки, ящик ручных гранат, три автомата, двадцать винтовок — вот и вся огневая мощь.

Рау и Адам остались с частью команды на борту. Герберу выпала сомнительная честь возглавить толпу и выступить в роли командира роты. Ему потребовалась карта, и он обрадовался возможности еще раз встретиться в штурманской рубке с лейтенантом Адамом, побыть с ним несколько минут наедине. Канн и Сен-Ло быстро отыскали на карте. Севернее Кана в залив впадала Ори, а севернее Сен-Ло — Вир, образуя далеко вдающиеся в берег дельты. Они были удалены одна от другой на 50 километров. Между ними простиралось богатое рифами побережье. Адам показал оба места на карте: