Михаил Алексеенко - Глубинами черноморскими испытанные. (записки инженера-подводника)

Сапегин взглянул на часы:

— О, уже четыре часа утра. Конец зарядки батареи.

— Сейчас пойдем на погружение, — ответил я. — Можно будет и отдохнуть после бессонной ночи. Жаль, что не удастся нормально провентилироваться.

22 августа.

21.00. Всплыли на поверхность. Под водой были семнадцать часов. Шли в основном на экономичных ходах или стояли на жидком грунте. Только при отходе от берега увеличивали скорость до 5 узлов.

21.15. Включена форсированная винт-зарядка. На вахте у аккумуляторной батареи электрик Давыдов. Сапегин отдыхает, а мы с Ивановым находимся у щита управления генератором.

Вокруг нас — царство электротехники, оба мы — электрики. И, естественно, разговор идет по специальности.

— Давно вы стали электриком? — спросил меня Иванов.

Мне вспомнились дни, проведенные на Днепрострое. Тридцатый год. Мы, студенты электрофака горного института, приехали сюда летом на автомашинах из Днепропетровска. В резиновых сапогах утрамбовывали бетон в котловане будущей плотины.

— Вот где началась моя «электрическая» биография, — говорю Иванову. — Ну, а дальше Ленинград.

Где учатся по нашей специальности военные, вы знаете. Слыхал я, вы тоже кончали в городе на Неве подводную «академию» — учебный отряд. В каком году это было?

— В тридцать пятом. Не сразу мне понравилась служба подводника. Родился я в Калужской области, вдали от моря, моряков никогда не видел.

В первом походе на лодке защемило сердце. Подумал: «Это же настоящий подводный склеп, и в случае аварии — спасенья нет».

— Да, служба подводников такая: погибают, так сразу все, возвращаются с победой — тоже все вместе. А где потом служили?

— С сорокового года на этой лодке, с самой ее постройки. Тогда наша «малютка» была новейшим кораблем.

Война… Когда она началась, мы были в море. 22 нюня возвращались из похода. И вдруг впереди нас взрыв. Оказывается, это буксир подорвался на мине. А что, если бы первыми шли мы?..

— Это был буксир «СП-12», он подорвался на магнитной мине, — говорю Иванову. — Могли подорваться и вы, ведь в то время размагничивания подводных лодок не производилось.

Помолчали.

Затянувшуюся паузу прервал Иванов.

— Что-то не совсем точен режим зарядки, — забеспокоился он. — Пирожинский, прибавь обороты дизеля!

— Есть прибавить обороты! — ответил мичман из дизельного отсека.

23 августа.

2.50. Закончена зарядка батареи.

4.30. Погружение. Ход 2 узла.

— Личному составу заняться устранением дефектов материальной части лодки! — отдает распоряжение через старшин инженер-механик Сапегин.

За ночь Сапегин обнаружил некоторые неисправности, В дизеле, в зарубашечном пространстве блока, оказалось повышенным давление охлаждающей воды. Дифферентовочная помпа потребовала (в который раз!) переборки. Коллектор электродвигателя вертикального руля следует вновь зачистить.

У щита управления гребным электродвигателем встал А. П. Давыдов.

— Ну что, Давыдов, электрика не подкачает? — спросил я.

— Не должна! — в голосе Давыдова слышалась уверенность.

С погружением лодки сразу открыли вахту в рубке акустика. Леонид Усачев непрерывно, вслушивался в шумы моря и обо всем подозрительном немедленно докладывал командиру или вахтенному офицеру.

На лодке уже в прошлых походах выработалась определенная тактика. После погружения некоторое время шли под электродвигателями в сторону берега. Затем двигатели выключали. «Малютка» продолжала движение по инерции, а потом ложилась на грунт. Часть команды могла отдыхать, а акустик продолжал вахту. И вот часа два спустя начиналась бомбежка.

Правда, бомбы рвались далеко по корме. Дело в том, что у противника установлены шумопеленгаторы, он засекает лодку в момент остановки электродвигателя, и «охотники» приходят в эту точку. Но «малютка» в это время лежит на грунте уже в другом месте, ближе к берегу, поэтому взрывы не причиняют ей вреда. Конечно, личному составу не до отдыха. Все стоят на боевых постах. Подготовлен аварийный инструмент…

Командир часто выставляет нештатную вахту акустиков в боевой рубке. Вот и сегодня здесь занял свой «пост» рулевой П. Минасенко. Он без приборов, на слух, через корпус старается определить, что происходит за бортом лодки.

Удивил нас всех Минасенко тонкостью своего слуха. Акустик молчит, а он докладывает:

— Слышу подозрительный шум!

Вахтенный офицер обращается к акустику и спрашивает его, слышит ли он что-либо. Л. С. Усачев отвечает отрицательно.

Снова раздается доклад Минасенко из боевой рубки:

— Слышу подозрительный шум!

А Усачев молчит.

Оказалось, что кто-то из подводников грыз крепкий морской сухарь. Вот этот хруст и слышал Минасенко. Так что его доклады о «подозрительных шумах» не были галлюцинацией.

— Да, недаром Минасенко учился до войны в консерватории, готовясь стать скрипачом, — весело говорили его товарищи.

— Скоро поедешь в консерваторию, — заметил боцман Поташев. — Войне вот-вот конец.

И Усачев, и Минасенко несли вахту бдительно. Не было еще случая, чтобы они с опозданием доложили о приближении вражеских кораблей.

24 августа.

С рассветом подводная лодка пошла на погружение. Сапегиным обнаружены новые неполадки в работе материальной части. Мичман Арьян Пирожинский и старшина 1 статьи Иван Поперека и сами знают недостатки своего заведования: их волнует состояние муфты «Бамаг».

— Надо ложиться на грунт, чтобы произвести ремонт, — докладывает командиру Сапегин.

Командир соглашается. Ложимся на грунт.

— Слушать, что там за бортом! Инженеру-механику обеспечить бесшумную работу мотористов! Мы на позиции и всплывать будем по первому докладу Усачева о появлении противника, — так распорядился на этот раз командир вместо традиционного вопроса к Сапегину: «Сколько времени потребуется механику для ликвидации неполадок?»

Инженер-механик Сапегин трудится вместе с мотористами, чтобы ускорить ремонт. Общими усилиями техника приведена в порядок. Делалось все это бесшумно, что очень важно вблизи берегов противника.

— Представьте к поощрению отличившихся в работе людей, — сказал Сапегину командир по окончании работ.

— Трудно, товарищ командир, кого-либо выделить, — ответил инженер-механик. — Все работали хорошо.

25 августа.

2.25. Прервана зарядка аккумуляторной батареи, продолжавшаяся 4 часа 45 минут, так как появились катера противника. Командир, приняв доклад сигнальщика, объявил:

— Боевая тревога! Срочное погружение!

Подводники быстро заняли свои боевые посты. Мичман Иванов включил электродвигатель. Боцман положил рули на погружение. Задраены переборки, подготовлен аварийный инструмент. Усачев вскоре доложил: