Михаил Алексеенко - Глубинами черноморскими испытанные. (записки инженера-подводника)

С прибытием очередной подводной лодки нам приходилось каждый раз заново монтировать схему кабелей и аппаратуры. Это отнимало много времени. Находящийся в нашем распоряжении источник питания — аккумуляторная батарея — быстро разряжалась, и перед нами часто вставала сложная проблема: как и где ее зарядить.

Обстановка требовала создания автономной плавучей станции по размагничиванию кораблей, на которой имелись бы и источники питания, и кабели, и комплект аппаратуры для замера магнитного поля кораблей. Вскоре такая станция была создана.

Плавучая станция безобмоточного размагничивания кораблей.

Для станции выделили рыболовецкое судно с деревянным корпусом, чтобы исключить возможность влияния постороннего магнитного поля на обрабатываемый объект. Бот водоизмещением в 50 тонн и с мотором в 50 лошадиных сил вполне устраивал нас. В его трюмах разместили аккумуляторную батарею и все оборудование.

Так Черноморский флот получил первую плавучую самоходную станцию безобмоточного размагничивания — СБР. Под непрерывным огнем противника в кратчайший срок ее сумели оборудовать и вооружить воентехник 2 ранга А. Г. Полищук, старшина-аккумуляторщик И. М. Марченко и другие специалисты.

Когда было уже все готово, меня пригласили на станцию.

— Вот ваш личный состав, — представил мне экипаж инженер-капитан 2 ранга А. И. Молявицкий, который был одним из создателей СБР. — Приказом командующего вы назначаетесь начальником первой самоходной станции размагничивания. Помощником вас будет воентехник 1 ранга А. С. Шевченко.

Личный состав станции укомплектовали в основном матросами и старшинами флотского экипажа. Большинство из них были электрики. В состав экипажа вошел и сотрудник Ленинградского физико-технического института молодой ученый Е. Е. Лысенко. Часть наших людей уже имела боевой опыт. Кое-кто получил ранение и еще не успел снять повязки.

Кого не хватало на нашей станции — так это грамотных в штурманском деле людей. Позднее, правда, к нам прибыл рыбак Иван Яковенко, которого определили боцманом. Черное море он знал хорошо, и это нам потом очень пригодилось.

Период обучения личного состава закончили быстро, по-фронтовому. Моряки постигали «секреты» размагничивания кораблей прямо на ходу, в процессе работы или в перерывах, когда одна лодка уходила, а другая еще не прибыла.

Теперь экипажи подводных лодок уже охотнее шли к нам. Работали мы быстро, не задерживали их, да и подводники на практике убедились, что размагничивание — эффективное средство, обеспечивающее безопасность от неконтактных магнитных мин, чему раньше не особенно верили.

С освоением метода размагничивания, дальнейшим проникновением в секреты устройства неконтактных мин, а также с созданием магнитных акустических и комбинированных тралов экипажи кораблей стали действовать увереннее и решительнее.

А обстановка на Черном море была очень сложной. Советские войска вынуждены были оставить Одессу. Фашисты непрерывно бомбили Севастополь. Вместе с флотом мы покинули главную базу и обосновались в Феодосии, где продолжали работу по размагничиванию кораблей. Но пришло время, когда и в Феодосии обстановка сложилась угрожающая, и последние корабли покидали порт.

Однажды на берегу мы попали под бомбежку. Нас с трудом извлекли из-под обломков здания. Рядом лежали убитые и раненые. Мне посчастливилось отделаться контузией.

Положение все более усложнялось. Учитывая это, командир дивизиона подводных лодок капитан 2 ранга Г. Ю. Кузьмин предложил нам уходить на своем боте в Туапсе, куда перебазировались и подводные лодки.

Хорошо сказать «уходить». А как доберешься до Туапсе без штурмана? Не смог нам в этом помочь и старший морской начальник Феодосии Герой Советского Союза И. А. Бурмистров.

— Нет у меня людей, — заявил он. — Становитесь у выходных ворот и ждите «добро» на отход. Но добирайтесь до Туапсе самостоятельно.

Я и сам понимал, что штурмана в такой обстановке нам не найти. Пришлось смириться Вся надежда была на нашего боцмана Яковенко. И старый рыбак не подвел.

В день отхода из Феодосии погода благоприятствовала. На море — штиль, играют дельфины; в воздухе — спокойно, не рыщут фашистские стервятники. Мы шли со скоростью шесть узлов. Яковенко чувствовал, какая ответственность легла на его плечи, и делал все возможное, чтобы довести наш бот до Туапсе.

Вечером, часам к восьми, посвежело. Море заволновалось, заштормило. Даже видавший виды боцман заметно побледнел, но руль держал уверенно. Вскоре мы убедились, что наше судно не приспособлено для такого плавания. Оказалось, что аккумуляторная батарея закреплена непрочно. При сильной качке швы обшивки стали расходиться, в трюм начала поступать вода.

Принялись осушать трюм ручной помпой, но она вскоре испортилась. А волнение моря достигло шести баллов. Наш бот бросало, как щепку. Трюм полон воды. Ко всем бедам прибавилась самая страшная: залило мотор, он заглох, и мы оказались во власти волн. Многие из тех, кто мало плавал, укачались. Держались только Яковенко и матросы.

«Ну, товарищ начальник, — говорю себе, — теперь от тебя зависит судьба этих люден». Спасение было единственное — установить паруса, чтобы продолжать двигаться к берегам Кавказа.

Приказываю:

— Яковенко, ко мне! Назначаю вас своим помощником. Командуйте парусами.

Старый рыбак понял, что от него требуется. Он тут же отдал распоряжения:

— Табачников, на руль! Гончаров, Палей, Краевский — на рангоут. Приготовиться к постановке паруса!

Бот уже черпал бортами воду, но на плаву держался. Ориентируясь по звездам, мы, хотя и медленно, но все же продвигались вперед. Это была кошмарная ночь. И я в который раз спрашивал себя: «Что бы могло с нами произойти, если бы не Яковенко?..»

Утром проскочили в узкую бухту Геленджика и выбросились на берег. Судно легло на правый борт, и вода стала вытекать из трюма. Люди, обессиленные, в мокрой одежде, повалились спать на теплый песок. А я отправился докладывать начальству о случившемся.

С ремонтом бота пришлось изрядно повозиться. Нам смогли дать лишь чек на получение денег в банке Геленджика. При этом сказали:

— А людей и материалы ищите сами.

В Геленджике, оказывается, уже ждала нас жена нашего боцмана Яковенко.

— Здоровеньки булы, — появилась она около судна. — А где же мий Иване?

— Живый, живый, не бийся, — счастливо улыбаясь, поднялся на палубу Иван Яковенко.

Пришлось уступить супругам нашу единственную каюту. Комсостав решил разместиться на морском вокзале.