Ахмад Дехкан - Путешествие на высоту 270

– Не сиди, вперед! – кричит мне Абдулла, но мне не встать, тело потеряло чувствительность.

– Насер, Насер, вставай!

Это голос Расула; не знаю, почему он еще здесь. Но он берет меня под локоть, поднимает на ноги и мою руку кладет себе на плечо, хочет помочь мне.

– Я сам пойду, – говорю я ему. – Бежим бегом!

Мы бежим. Везде вокруг уже безлюдно. Впереди танковые снаряды бьют в насыпь и взрываются, и несколько бежавших исчезают в клубах дыма и пыли, а другие, словно пораженные ужасом, останавливаются и смотрят на место взрывов. Бег нашей колонны затормозился на миг, но потом, когда дым развеялся, возобновился. Вновь все бегут, и мы подбегаем к месту этих взрывов и видим валяющиеся на земле трупы и раненых, ползущих следом за всеми на четвереньках.

Я смотрю вперед. Там, перпендикулярно к нашей насыпи, высится другая насыпь, это укрепрайон канала «Зуджи». Утром Масуд мне ее показывал. По ту сторону канала красуются вражеские танки, а по эту, над насыпью, то появятся чьи-то головы, то исчезнут.

– В колонну строиться! Стадом не бежать, соблюдайте строевой порядок!

Это голос Хадж-Носрата, который, оказывается, хочет в этом хаосе нас построить! Батальон бежит, призрак смерти преследует нас, выхватывая одного за другим из колонны… Мы просто спасаемся, никто не хочет остаться брошенным…

– Стройся в колонну, повторяю! Командиры, стройте ребят. Толпой не бежать, нас впереди ждет бой…

Мы строимся в некое подобие колонны, скорее похожее на рассыпанные бусины порванных четок: один, потом двое, потом целая группа. Абдулла, я и Расул идем в затылок друг другу. Опыт говорит нам о необходимости держать дистанцию: во-первых, по одиночным фигурам танковые пушки стрелять не будут, а, во-вторых, если с одним что-то случится, другие придут на помощь. И мы трое держим дистанцию, а вот перед нами четверо идут тесно вместе. Я понимаю их чувства: они напуганы, а в страхе человек тянется к другим. Но я говорю Расулу и Абдулле:

– Гляньте вы на этих сумасшедших! Чего они прилипли друг к другу? Ведь сейчас твари ударят по ним…

И тут прямо у нас на глазах вздымается земля, и валит дым, и бьет по ушам гром взрыва. Мы падаем плашмя, словно снежные куропатки ныряют в снег, а вражеские танки оливкового цвета – это охотники. Потом встаем, Абдулла бежит к этим четверым. Я – за ним, бросив через плечо: «Расул, не отставай!»

И Расул сзади держится за мою патронную сумку… Мы подбегаем к этим четверым и видим, что словно кто-то их взял и аккуратно всех сложил одного на другого. Верхний лежит лицом вверх, раскинув крестом руки и ноги, осколок попал ему в горло. Он еще жив, и видно, как с каждым биением сердца новая волна крови выливается из этого перебитого горла. Расул в ужасе схватил меня за руку и бормочет:

– Сделай… Сделай что-то, во имя Аллаха…

Но сделать я ничего не могу, кроме как смотреть на эту груду тел. Вот эти фонтанчики крови усилились, причем кровь течет на лицо того, кто лежит внизу, а потом на землю. Этот верхний боец – словно усталый бегун, который вышел на финишную прямую дистанции. Расул вцепился мне в локоть и не отпускает, а кровавые фонтанчики меж тем замедляются. Больше нет в его теле крови: почти вся вылилась. Расул сморщился, и зеленые глаза его стали матовыми. Абдулла сидит на корточках и просто смотрит: на его лице я не вижу никаких знаков, которые бы показали мне, что он чувствует. Только когда он стирает со лба пот и грязь, я вижу, что рука его дрожит. Фонтанчики крови совсем ослабели. Я смотрю на Расула: лицо его покрылось потом. Даже удивительно: как столько пота могло появиться на этом лице в столь короткое время? Ослабевшая его рука отпускает мой локоть, а цвет возвращается в его глаза, которые отдают теперь красивой бирюзой, напоминающей мне одухотворенные глаза святых. Такими были Моисей, Иисус; по крайней мере, так их показывают в фильмах.

Мимо нас проходят бойцы нашей роты. Поднимаюсь и я. У Расула вся спина гимнастерки мокрая от пота.

– Вперед, Расул, – говорю я ему.

Он почему-то не может встать, и это напоминает мне телевизионный фильм о жеребенке, который я когда-то видел. О том, как жеребенок пытается встать и всё время падает. Наконец, Расул с усилием поднимается, однако ноги его дрожат. Он бы упал, если бы я не схватил его за руку и не удержал. Он всё еще не может оторвать взгляда от этого кровавого горла.

– Идем? – говорю ему мягко.

Он издает такой звук, словно вот-вот разрыдается, а крылья его носа трепещут. Мы бежим рысцой, и я вижу, как гимнастерка Расула всё больше промокает от пота. Сначала было темное пятно на пояснице, потом оно выросло… Абдулла открывает флягу и протягивает мне:

– Дай ему, пусть хлебнет.

Я подношу флягу к губам Расула, а он с силой отталкивает мою руку:

– Не хочу.

Обернувшись, я смотрю назад: в самом конце бежит Хейдар, как бульдозером сгребая и подгоняя отставших. Я пытаюсь разглядеть там, вдали, ребят из роты «Абес»…

Мы добежали до пересечения двух насыпей, «нашей» и той, что идет вдоль канала «Зуджи». Влажный ветерок с канала наполняет легкие. Нас догоняет Хейдар, громко выкрикивая команды:

– Рота «Гейс» в эту сторону… Сюда сворачивайте!

Мы все вымотались, еле стоим на ногах. Кое-как тащимся в ту сторону, куда нам указано. Расул плетется за мной, а Абдулла привалился спиной к насыпи, прижав к груди пулемет, который ходит вверх-вниз от его усталого дыхания. Обстрела нет: снаряды рвутся, но в стороне. Вражеские наблюдатели, видимо, еще нас не засекли. Здесь, в укреплении, толпа густая как в базарный день.

– Рота «Абес»… В эту сторону!

– Рота «Гейс», переходим сюда, туда не ходите! Эй, я тебе говорю!

– Первый взвод, ко мне!

Вся длина канала «Зуджи» под обстрелом: мы видим черный дым и клубы пыли, относимые ветром в степь и там рассеивающиеся. В гуще этого обстрела, вероятно, и находится мост.

Масуд созывает первый взвод: на его лице – разводы от пота и глины. Раненые лежат на носилках и просто на земле, а мы, те, которые целы, растеряны и не знаем, что нам делать дальше.

– А что с убитыми? – спрашивает Расул.

Я стою возле Масуда. Расул уже успокоился, его ужаса и сумасшедших взмахиваний руками нет и в помине.

– Не вытащили убитых! – отвечаю я.

Мне немного стыдно потому, что я должен был бы сказать «мы не вытащили». Я сам был среди тех, кто бежал, бросив Мехди, а также Асгара. И я вспоминаю эти разбросанные тела, но и жестокий вражеский обстрел вспоминаю.

– Я гляжу, ты успокоился? – спрашиваю я Расула.

– Да, – отвечает он, как бы сам не веря себе. – Асгар там лежит около насыпи… Кстати! Там, где вы сидели – вы знаете, о чем я… Там, рядом с вами, Мехди лежал в окопе.

Я вспоминаю Мехди и его каштановые волосы, его высокий лоб и рыжеватую бородку, недавно отросшую, блестевшую на солнце золотом…