Фил Ахмад - Ухмылка статуи свободы

© Фил Ахмад, 2022

ISBN 978-5-0055-9576-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Фил Ахмад

УХМЫЛКА СТАТУИ СВОБОДЫ

КНИЖКА ПЕРВАЯ

В глубокой древности, когда нашу землю населяли здравомыслящие, не затронутые вирусами цивилизации, люди, один мозговитый грек мудро подметил:

ищите в юности начала добрых дел…

и корни зла ищите тоже в детстве…

Философ был прав… мильон и тыщу раз прав…

Все случилось внезапно. Как солнечный удар. Как смерть. Я запал на эту мадемуазель в ранние юношеские годы. В моем пылком воображении это была реальная леди. Дамочка из высшего общества. Светская львица. Мадонна. Благородная госпожа. Богатенькая, недоступная и чертовски привлекательная. Она была, как бы это лучше выразить, – «ТАКАЯ». И название у нее было необыкновенное, манящее, обволакивающее – A M E R I C A. Независимый дух этой богини свободы просквозил меня сразу и навсегда. Я весь пропитался гламурным вожделением. Это был любовный недуг с первого взгляда. Всепоглощающий. Неисцелимый. Вековечный. Маниакальная преданность моей романтической химере приобрела хроническую форму и оставалась неувядаемой на протяжении всей жизни.

Произошло это знаменательное событие сразу после окончания беззаботного периода моего счастливого детства. Как наивный подросток в пубертатном периоде по уши влюбляется в первую доступную ему девицу, так и я проникся фанатичным почитанием всего, что напоминало о моем тайном влечении. Но чистое и благородное юношеское чувство удручало одно негативное обстоятельство – распрекрасная заокеанская держава считалась исчадьем мирового зла и главной вражиной нашей любимой родины. Мои родители были людьми порядочными и законопослушными. В республике Советов элементы патриотизма еще в утробе матери закладывались в генотип будущего отрока. С момента зачатия в новорожденном гражданине был запрограммирован наследник идей партии и потенциальный строитель светлого будущего всего человечества. Как достойный член ячейки общества, я был обязан унаследовать заветы великого дедушки Ленина по умолчанию. Но любовь к сердечной врагине оказалась сильнее врожденного социального чувства. На поворотном этапе взросления и осмысления бытия в моем целомудренном чувствилище произошел взлом системы моральных оценок. По неясным причинам механизм идеологической самоотладки дал сбой. В моей нейронной сети произошло короткое замыкание, и встроенная генетическая программа зависла. Наглухо. Следом взглючил сайт ортодоксальной гражданской совести. Стабильная работа всех критических программ лояльности была нарушена. В мозг закрался зловредный вирус тотального недоверия к окружающему миру. Червь предубеждения навязчиво глодал душу сомнениями в достоверности пути, который за меня, еще не родившегося эмбриона, избрали неизвестные авторитеты. Скептическое отношение к действительности возобладало над слепой доверчивостью к самозванцам, претендующим на роль полновластных распорядителей и хозяев моей жизни. Было малопонятно, в какую это «туманную даль» направлял мои стопы призрачный рулевой. Рой крамольных мыслей автоматически перемещал меня в стан пассивной оппозиции к существующему строю. Я ощущал себя изгоем в человеческой популяции, выведенной кремлевскими селекционерами в результате жесткого искусственного отбора. Во времена торжествующего мракобесия открыто, без опаски, выражать свои взгляды я не мог. Поэтому и не хотел. Надо быть абсолютно безбашенным, чтобы в стране слепоглухонемых тупо лезть на рожон и с юных лет портить себе жизнь. Да и кто в закрытом от мира полицейском государстве стал бы прислушиваться к словесному бреду неоперившегося желторотого юнца? Меня, как паршивого котенка, нагадившего в хозяйские тапочки, элементарно размазали бы по стенке. Ладно, если бы еще по Кремлевской – по соседству с гробницей крестного отца мирового пролетариата. Это героика, достойная почитания. Классика подвижничества. Ну, или хотя бы по Стене Плача, среди измятых клочков бумаги с прошениями правоверных иудеев, извечно ожидающих прихода мессии. Это исторически свято. Где-то даже богодухновенно. Тогда не грех и пострадать искупительно. А в награду за жертвенность возложить на голову терновый венок мученика. Тогда в памяти людской я останусь безвинно убиенным страстотерпцем всех времен и народов. Amen! Возможно, благодарные потомки скинутся и воздвигнут надгробный памятник борцу за всемирную справедливость и общечеловечье благоденствие. Но поскольку христианскими добродетелями, благочестивыми помыслами праведника и бойцовскими качествами известного околопрестольного воителя я не обладал, по жизни мне была уготована участь простого смертного.

Любое слово, направленное против власти, несло в себе опасность. Если жандармские ищейки пронюхают о зловредной риторике, то это послужит началом конца. По их наводке специально обученные экзекуторы незамедлительно пожалуют в мою убогую хрущобу. Цепные псы без лишнего рычания расплющат несостоявшегося бунтаря по стенке собственного туалета. Превратят меня, живого человека, в отбивную котлету или рубленый бифштекс. Профессионально. Хладнокровно. Безжалостно. А чтобы замести следы мерзкого преступления, бездушные мясники невозмутимо соскребут с бетона ошметки моего бренного тела и спустят в унитаз. Через эту инфернальную дыру моя бедная растерзанная плоть попадет в темное зловонное пространство городской канализации и смешается с бесчисленными отходами человеческой жизнедеятельности. Достигнув устья подземного трубопровода, нечистоты мощным грязевым потоком дружно вольются в Обводный канал, Мойку или Фонтанку. В финале последнего пути в мир вечной охоты мои безвинные останки сгинут в пучинах мирового океана. Бесследно. Возможно, свежие полуфабрикаты заглотит кашалот. Или деликатесом из человечины полакомится голодная акула. И моя, некогда высокоразвитая, материя навсегда растворится в ненасытных желудках бестолковых тварей. И никто не уронит слезу на могилку мою. Безрадостная перспектива. Ни-ха-чу!

Тупо ввязаться в неравную, заведомо обреченную на поражение, схватку с государственным монстром мог только или мифический герой, или безумец, или законченный мудак.