Варвара Мордовских - Победа во имя мира

Сережа учился в Усть-Катавской средней школе. Его школьный товарищ А. Сазиков вспоминает:

— Мы сидели с Сергеем за одной партой, слева у стены, в третьем ряду. Был он очень общительным, и увлечения у него были самые разнообразные. Любил шахматы, спорт, особенно коньки и лыжи. Участвовал во многих районных соревнованиях. Активный общественник, Сергей работал пионервожатым, в комсомольском посту по борьбе с лодырями и прогульщиками, помогал в ликвидации безграмотности. И на всех субботниках был он непременным участником.

В 1936 году, окончив десятилетку, Сергей уехал в Оренбург, в авиашколу. Не из легких была учеба, и немало пришлось Сергею поработать над собой, чтобы овладеть летным мастерством по-настоящему.

«Живу, Сашка, хорошо, все идет нормально, — писал он своему школьному другу. — Работы вообще много, так что хоть сегодня и выходной, но с утра до обеда занимался. Через месяц буду сдавать зачеты по двенадцати предметам. Нужно поосновательней подготовиться.

…Был интересный случай у меня на днях. Летали мы на высоте 25—50 метров, так как была низкая облачность, а у нас по программе есть низкие полеты. Инструктор не хотел выпускать меня самостоятельно: я при посадке грубо ткнулся о землю… Но потом инструктор подзывает опять меня и говорит: «Садись. Полетишь один». Взлетел. Иду на посадку. Смотрю: не рассчитал. А высота мала, тянуть нельзя. На низкой высоте я даю полный газ и ухожу на второй круг. Опять захожу на посадку. И как назло — пошел дождик. Залепило мне все очки и козырек, и ничего не видно. Я снял очки — опять ничего не видно… Забыл убрать газ. С газом машина коснулась земли, потом отлетела и опять — к земле… Но я тут же очухался, прижал ее, и она покатилась по земле.

Инструктор снова меня поругал за то, что на низкой высоте делал разворот… Ну, потом он мне опять дал летать, и я еще целых четыре полета сделал…»

В своей записной книжке Сергей делал пометки, записи. Они неоспоримо свидетельствуют о широте и разносторонности его интересов. Какими бы напряженными ни были занятия в авиационных классах и на полевом аэродроме, он всегда находил время, чтобы побывать в кино и в театре. В течение января 1938 года он посмотрел в драматическом театре пьесы «Дети солнца», «Таня», «Падь Серебряная», а в театре музыкальной комедии — оперетты «Веселая вдова», «Сотый тигр», «Сорочинская ярмарка», «Роз-Мари», «Свадьба в Малиновке». Не забывал и о книгах, много читал.

Все чаще и чаще в записной книжке Сергея появлялись короткие фразы: «Получил письмо от Лены», «Получил письмо из Свердовска». И снова: «Пришло письмо от Лены». Он стал дружить с ней еще в школьные годы. Теперь Лена училась в Свердловске. Сергей считал ее своей невестой и с нетерпением ждал от нее вестей.

В 1939 году Сергей окончил Оренбургскую летную школу по первому разряду и был направлен в Читу для дальнейшего прохождения военной службы.

Наступил 1941-й. Радостно начался этот год для него. Он был откомандирован на учебу в высшую штурманскую школу ночной авиации дальнего действия. Была и другая радость. Приехала к нему Лена Миронова. Но счастливая семейная жизнь продолжалась всего месяца четыре. Началась война.

С июля 1941-го Сергей — командир звена в 7-м дальнебомбардировочном авиационном полку. Там, на Ленинградском фронте, в ноябре 1941 года он стал членом партии коммунистов.

За полтора года войны летчик Кондрин совершил около двухсот боевых вылетов. В декабре 1942 года за смелые решительные действия при выполнении важных и ответственных заданий командования он был награжден орденом Ленина, а в июле 1943-го — орденом Красного Знамени.

В мае 1943 года С. Ф. Кондрин, уже в звании гвардии майора, был в 18-м гвардейском авиационном полку дальнего действия, командиром первой авиаэскадрильи.

В разное время С. Ф. Кондрин был награжден боевыми медалями «За оборону Ленинграда», «За оборону Москвы», «За оборону Севастополя», «За оборону Сталинграда». Это — свидетельство выполнения важных заданий командования на разных фронтах. Свидетельство метких и сокрушительных бомбовых ударов.

21 ноября 1943 года газета бомбардировочной авиации дальнего действия «Красный сокол» напечатала портрет отважного летчика. Гвардии майор С. Ф. Кондрин был сфотографирован в рост в кабине своего самолета перед очередным вылетом на боевое задание.

…Самолет взлетел с аэродрома ночью. Впереди Кондрина в штурманской кабине склонился над картой гвардии капитан Савельев. Сзади — замер у пулемета воздушный стрелок гвардии старшина Полежаев. У рации — радист гвардии старшина Шумеев.

Задание, которое дал экипажу командир 18-го Севастопольского гвардейского авиационного полка дальнего действия, было обычным — перелететь линию фронта и разбомбить склады боеприпасов в глубоком вражеском тылу.

Гудели моторы. Сергей удовлетворенно вслушивался в их ритмичный однообразный гул и с благодарностью думал о механиках: «Молодцы ребята! Моторы работают, как часы».

— Проходим линию фронта, — услышал он голос штурмана.

Сергей посмотрел вниз. В кромешной темноте мерцали вспышки огня. Уменьшенные расстоянием, они казались отсюда, с высоты, совсем не страшными. Точно там, внизу, кто-то, забавляясь, чиркал спичками. Но это шла ожесточенная артиллерийская дуэль, и Сергей знал, что на земле сейчас все гудит и стонет от разрывов снарядов.

Еще два часа летели в темноте.

— Как дела, капитан? — спросил Сергей.

— Подходим к цели, — прозвучал спокойный глуховатый голос Савельева.

«Сейчас ляжем на боевой курс», — удовлетворенно подумал Сергей. И вдруг, разрезав дегтярную черноту ночи, вспыхнули ослепительные снопы прожекторов. Один ударил Сергею прямо в глаза. Он зажмурился, инстинктивным движением рванул ручку управления. Самолет пошел вверх, но ослепительные пучки света нескольких прожекторов скрестились в небе, и в центре их отчетливо был виден с земли силуэт самолета.

Гулко и часто ударили зенитки. Разрывы снарядов окружили самолет, пытавшийся укрыться в спасительную темноту. Всем телом своим, каждым нервом Сергей почувствовал, как машину вдруг тряхнуло, она, задрожав, накренилась и, теряя управление, стала проваливаться в бездну.

Навалившись на рукоятку, он огромным усилием попытался выровнять самолет. Скользнув вниз, машина вырвалась из света. Вражеские прожектористы заметались, отыскивая советский самолет. А он продолжал стремительно падать. Стрелка высотомера быстро скользила по цифрам: три тысячи метров, две тысячи восемьсот, две тысячи триста… Собрав в комок всю свою волю, Сергей пытался выровнять машину, И это ему наконец удалось.

— Цель? — хриплым чужим голосом спросил он.

— Под нами!