Сергей Смирнов - Девушки в погонах

Лена толкнула Тоню в воду. Жидкова нырнула и поплыла. Вскоре она услышала огромной силы взрыв. Пламя на миг осветило то место, где стояла «Чайка». Затем снова все потемнело.

Может, четыреста, а может, и все шестьсот метров проплыла Тоня вдоль берега. Выйдя из воды, увидела прохаживающегося фашистского солдата. «Опять переплет», — молнией пронеслась у нее мысль. Она припала к земле. Когда солдат повернулся к ней спиной, бросилась в лощинку. Долго ползла, держа направление к тракторному заводу. И вот на горе, окруженной рвами, увидела силуэты зениток. Ее остановили часовые.

— Стой, кто идет? — окликнул один из них.

— Я от Ершова! — ответила она. — Переплывали Волгу на лодке. Лена Земцова была со мной. Может, знаете такую?

— Знаем, знаем…

На батарее, в землянке девушек-прибористов, Тоня переоделась в сухую одежду. Затем ее провели в землянку к старшему лейтенанту Новицкому. Тоня рассказала ему обо всем.

— Значит, Земцова погибла, — с грустью вымолвил он.

— Вот ее самая дорогая вещь, — сказала Тоня и положила на стол серебряный портсигар. — Его она мне передала в последнюю минуту.

Новицкий посмотрел на крышку и сразу угадал, что это портсигар Даховника. Командир дивизиона часто угощал его папиросами из этого портсигара. Старший лейтенант открыл его. Промокшая записка. Он развернул бумажку, прочитал полушепотом: «Я любила его. И была бы счастлива принять такую же смерть, как и он. Л. З.». Услышав эти слова, Тоня поняла, почему Лена отказалась идти в воду, чтобы спастись, а осталась на месте, бросив свою гранату в лежавшие в лодке снаряды. Помолчав, Новицкий проговорил:

— А вас полковник Ершов по всем батареям разыскивает. И к нам звонил.

— Сейчас свяжусь с ним и передам, чтобы не беспокоился.

Крутой обрывистый правый берег Волги. Вдолбившись в кручи, саперы сделали в подземелье что-то похожее на комнаты, коридоры. В этих обшитых тесом помещениях разместился штаб 62-й армии. Здесь, на правом берегу, ее бойцы. Не на жизнь, а на смерть сражались они с гитлеровцами, отстаивая волжский город. И почти рядом со штабом легендарной армии, в таких же кручах, в обрывистом берегу Волги штаб 73-го гвардейского зенитно-артиллерийского полка МЗА.

И хотя от батареи Новицкого до штаба 73-го полка недалеко, путь для Жидковой был длинным. Вместе с двумя бойцами-разведчиками она на рассвете пробиралась по разрушенным улицам к своим. Встретил ее комиссар полка Иван Антонович Зинченко.

— А мы уж чего только не предполагали, думая о тебе! — сказал он Жидковой.

К комиссару зашел полковник Григорий Иванович Ершов.

Тоня доложила:

— Возвратилась с задания, товарищ полковник!

— Нам уже кое-что известно от Антонова, Новицкого, — сказал командир.

— Тогда мне и говорить нечего.

— Рассказывай, рассказывай, как смотрела смерти в лицо…

Как-то будучи в Киеве, я решил заскочить к участнику битвы на Волге Василию Федоровичу Савонину, адрес которого был в моей записной книжке. Позади остались днепровские кручи, мост Патона. И вот Дарница. Стучусь в одну из квартир нового дома по улице Чудновского.

Открывает невысокий мужчина с продолговатым худощавым лицом и проседью на висках.

— Савонин! — отрекомендовался хозяин дома.

В эти минуты он не сразу вспомнил, что мы встречались с ним на фронтовых дорогах в военные годы. Это был тот Василий Федорович Савонин, зенитная батарея которого во время битвы на Волге стояла у Мамаева кургана.

Из соседней комнаты вышла среднего роста миловидная женщина.

— А вот и Тоня! — сказал Савонин. — Моя жена.

— Гвардии Тоня? — радостно произнес я.

— Да, так когда-то называли меня на фронте…

Весь вечер в уютной квартире этой семьи не стихал оживленный разговор. Вспоминали о грозных днях битвы на Волге. Это тогда, в те дни, простую русскую девушку из Брянщины стали называть гордым именем «гвардии Тоня». Это тогда на защитной гимнастерке гвардии Тони засверкал орден Ленина — высшая награда Отчизны.

Утром Антонина Михайловна Жидкова-Савонина ушла в детский сад. Там она работает фельдшером. И по сей день не расстается гвардии Тоня со своей любимой профессией.

Сначала эту историю, удивительную, как легенда, принесло мне письмо телезрителя и ветерана войны из далекого уральского городка. То был рассказ о девушке-танкисте Марусе Лагуновой, потерявшей в бою обе ноги, но сумевшей снова стать в строй Советской Армии, о девушке, которая по своей судьбе была как бы родной сестрой «настоящего человека» — Алексея Маресьева. Потом начались многомесячные поиски через телевидение, пока следы не привели сперва в столицу Урала, Свердловск, а потом на Украину, в город Хмельницкий, где живет сейчас героиня этой истории Мария Ивановна Лагунова. И когда в моих руках собрались свидетельства друзей и очевидцев и воспоминания самой М. И. Лагуновой, выяснилось, как это нередко случается, что быль оказалась еще более необыкновенной, чем возникшая из нее легенда.

Жизнь почти сразу обошлась неласково с девочкой, родившейся в 1921 году в далеком степном селе Окольничково, Курганской области. Ей было четыре года, когда умерла мать и в большую крестьянскую семью из двенадцати человек пришла мачеха, злая, как в народных сказках. Дети, едва став подростками, разъезжались из дому, рано начинали самостоятельную жизнь. В десять лет Марусю, к счастью, взяла к себе старшая сестра, работавшая на железной дороге в Свердловске.

В школу девочка ходила всего пять лет. Потом пришлось бросить учебу и идти в няньки, в домработницы. Шестнадцати лет Маруся Лагунова пришла на свердловскую фабрику «Уралобувь». В 1941 году, когда началась война, она уже работала дежурным электриком цеха.

Ушел на фронт старший и любимый ее брат Николай. Через несколько дней Маруся тоже явилась в военкомат и просила послать ее в армию. Ей ответили, что и на фабрике нужны люди. Но она была настойчива и пришла во второй, в третий раз… В конце концов военком послал ее учиться в школу военных трактористов в Челябинской области. Зимой 1942 года она уже служила в батальоне аэродромного обслуживания на Волховском фронте.

Служба была тяжелой. Порой она круглые сутки сидела за рычагами трактора, очищая аэродром от снега, доставляя бомбардировщикам горючее, боеприпасы. Перегрузка и постоянное недосыпание сказались на ее здоровье, и осенью 1942 года воспаление легких на два месяца уложило ее в госпиталь. Оттуда она попала в запасный полк, где ее сделали киномехаником, не обратив внимания на настойчивые просьбы отправить на фронт.

В феврале 1943 года в полк приехал военный представитель с Урала, чтобы отобрать несколько сот человек на курсы танкистов: механиков-водителей, башнеров, радистов. Когда Маруся Лагунова пришла к нему, офицер только усмехнулся: