Петр Игнатов - Голубые солдаты

Очевидно, гестаповцы перебросили его на другое предприятие. Через несколько дней я узнал, что приговор, вынесенный ему заочно броварскими подпольщиками, был приведен в исполнение. Как-то утром охранники нашли его в лесу, повешенным на суку старой березы.

Вайсберг недолго присматривался ко мне. Видимо, уверив себя в том, что я вполне надежный, знающий свое дело специалист, он не замедлил назначить меня временно исполняющим обязанности главного механика завода. Это открыло мне свободный доступ во все цехи предприятия, и, таким образом, я получил возможность держать связь с Рязановым, Бодюковым и Колесовым, а также с подпольщиками, как говорится, без отрыва от производства. Теперь уже можно было приступать к составлению конкретного плана диверсии. Колесов по-прежнему работал на электростанции, иными словами — в самом сердце завода, Рязанова я оставил в механосборочном цехе, а Бодюкова перевел в цех блоков. Галя как рассыльная имела «сквозной» пропуск во все цехи и помогала мне осуществлять руководство деятельностью моих помощников.

На завод ежедневно прибывали эшелоны с искалеченной техникой гитлеровского вермахта. После сортировки на приемном пункте она распределялась по цехам. Главными узлами производства были механосборочный цех и так называемый «цех блоков», где велась сборка танков, бронетранспортеров, самоходных орудий и фюзеляжей самолетов: бомбардировщиков и истребителей. Чтобы вывести надолго завод из строя, надо было взорвать эти два огромных цеха и электростанцию. Разумеется, одной моей группе решить подобную задачу было не под силу, и поэтому при составлении плана действий я значительную часть подготовительных работ переложил на плечи Подпольщиков — рабочих завода. Непосредственное руководство их деятельностью взял на себя глава подпольной заводской ячейки Горовой — старый коммунист, участник гражданской войны, пользовавшийся большим авторитетом у Вайсберга как опытный мастер литейного и кузнечного дела.

Прежде всего надо было доставить к месту диверсии побольше взрывчатки и вспомогательных материалов. Но как это сделать?

Колесов предложил вести доставку взрывчатки «порционно», исподволь — в карманах, под одеждой, в узелках с едой.

Горовой покачал седеющей головой.

— Если охранники не обыскивают начальство, ну, скажем, таких, как Харитоненко или меня, то рядовой рабочий может подвергнуться обыску в любую минуту. Обнаружат у кого-нибудь тол, арестуют человека и начнут мучить в гестапо. Допустим, что человек умрет и слова не вымолвивши, так немцы ж все равно на заводе такой обыск учинят, что иголки не утаишь.

— Как же быть? — спросил я.

— Взрывчатку надо доставить сразу, одним махом, — посоветовал Горовой.

— Но это же невозможно! — воскликнул Бодюков.

— Подумать надо, — сказал Горовой и, склонившись над планом заводской территории, указал на приемный пункт. — Сюда бы поначалу тол доставить с фашистской битой техникой, по железнодорожной ветке. Охрана пропускает поезда с этим ломом без осмотра. Вот и нужно провезти наш груз в танках или бронетранспортерах, а как попадет он на завод, тогда уж проще будет в цехи его перебросить. Сортировкой-то лома рабочие занимаются. Думаю, что помогут они, если от имени партии попросить их. Дело это на себя беру…

Расчет Горового оказался абсолютно точным. Броварские железнодорожники успешно выполнили задание подпольного центра, и взрывчатка попала на приемный пункт завода вместе с одной из партий самоходок и танков, доставленных на ремонт.

Ночное время было самым подходящим для переброски тола в цехи и для его закладки в местах взрыва. Пришлось кое-кого переместить в ночную смену, особенно в механосборочном и блоковом цехах. Колесов проделал то же самое на электростанции. Всех известных мне шпиков, я, разумеется, оставил в дневной смене, это, однако, не означало, что мы могли несколько ослабить бдительность. Наоборот, она была усилена до предела. Сам я, стараясь еще больше выслужиться перед администрацией, буквально пропадал на заводе.

Заряды устанавливались в труднодоступных для осмотра участках цехов и электростанции, в танках, намеченных к сборке в последнюю очередь, в запасных трансформаторных агрегатах электростанции. Основные заряды намечалось взорвать с помощью часовых механизмов во время перерыва между вечерней и ночной сменами, чтобы избежать лишних жертв среди людей, работавших на заводе по принуждению. Вспомогательные заряды, рассчитанные на уничтожение наиболее ценных станков и агрегатов, должны были взорваться по детонации…

Наконец наступил решительный час.

Часовые механизмы сработали, когда вечерняя смена покинула завод, точно, секунда в секунду. Взрыв был такой сильный, что я, находясь на почтительном расстоянии от проходной, едва удержался на ногах. Казалось, над заводом и окружавшим его лесом пронесся смерч, который со страшным гулом расколол небо и землю. Над взорванными цехами и электростанцией вместе со столбами огня взвились черно-сизые облака дыма, быстро исчезнувшие в ночной тьме. Разгорался грандиозный пожар.

В Броварах завыли сирены, объявляя тревогу. На шоссе, тянувшемся вдоль завода, нарастал гул автомашин. Мешкать было нельзя, и я бросился в сторону железнодорожной ветки, где у тупика был намечен сбор всей группы.

Колесов и Бодюков были уже там, а через несколько минут туда примчались Галя и Вася Рязанов, за плечами которого висел рюкзак с рацией.

— Эх, яблочко, вот это ахнуло! — вырвалось торжествующе у Колесова.

— Не забудьте, господин Харитоненко, премией нас отметить, — пошутил Бодюков.

— Разговорчики! — строго прикрикнул я и махнул рукой: — лес, живее! Будем пробираться через болота между Гоголевом и Борисполем.

За ночь мы ушли далеко. Шли и весь следующий день, делая короткие привалы то в лесах, то среди болот, и лишь к вечеру добрались до того места, куда полковник Теплов обещал выслать по нашему вызову самолет.

Всего несколько минут понадобилось Гале, чтобы настроить рацию и связаться со школой. Я доложил полковнику об успешном выполнении задания.

— Нам уже известно о результатах вашей работы, — ответил Теплов. — Из Киева товарищи сообщили. Молодцы!

Все было готово: и детально разработанный план операции, и необходимое снаряжение, и самолет, который должен был доставить мою группу к месту высадки в глубоком тылу противника. Но погода никак не хотела читаться ни с планами командования, ни с нашим настроением. Вторые сутки сидели мы в избушке на окраине небольшой деревни Кочетовки и уныло поглядывали из окон на измокшее поле аэродрома, на грязно-серую пелену туч, затянувшую все небо. Дождь не прекращался: то моросил часами, то вдруг переходил в ливень.