Алексей Евдокимов - За нами Москва

Майор Лемке вытянулся по стойке «смирно».

– Благодарю за доверие, господин адмирал! – не скрывая удовлетворения, ответил он.

Придя на свое рабочее место, майор Копылов, позвонил в архив и попросил принести ему уголовное дело № Ф567-76-41 о самоубийстве лейтенанта Свиридова, которое расследовалось Московским уголовным розыском в мае этого года. Затем он заполнил бланк запроса в Управление кадров НКВД, с просьбой тщательно проверить личное дело Гольдберга Михаила Евгеньевича, родившегося в тысяча девятьсот пятнадцатом году в местечке Борисполь под Бобруйском в семье портного. В настоящее время проходящего службу начальником штаба батальона ОМСДОН. После недолгого раздумья Копылов снял трубку телефона и набрал номер комиссара Меркулова.

– «Товарищ комиссар, – сказал он ему. – Я считаю необходимым собрать всю возможную информации о том, чем занимался капитан Гольдберг последние двое суток и, начиная с этого дня установить за ним круглосуточное наблюдение. Если он тот, кого мы ищем, то Гольдберг должен был каким-то образом передать информацию об охране моста. Через связного или через тайник. Не могли бы вы обратиться в Управление особых отделов, чтобы они организовали наблюдение за капитаном Гольдбергом».

Получив согласие комиссара, Копылов заварил себе стакан чая и когда курьер принес ему уголовное дело № Ф567-76-41, погрузился в его чтение.

25 ноября 1941 года.

«Сегодня после тяжелых продолжительных боев советскими войсками отставлены города Истра и Солнечногорск…»

В конце ноября майор Копылов позвонил наркому внутренних дел Берии и доложил, что его приказ выполнен. Доказательства работы начальника штаба батальона ОМСДОН капитана Гольдберга на немецкую разведку собраны. Нарком назначил встречу на два часа ночи. Ровно в это время Копылов и комиссар госбезопасности Меркулов вошли в кабинет Берии. Тот поздоровался и пригласил садиться.

– Я вас вниматэльно слушаю, товарищ майор. – начал разговор Берия, когда вошедшие расположились за покрытым зеленым сукном столом.

Копылов разложил на столе стопки документов.

– Не буду скрывать товарищ нарком, – сказал он, встав и поправив на себе гимнастерку. – нам в определенной степени повезло. Видимо немецкая разведка потеряла бдительность или считает, что может действовать на нашей территории без соблюдения элементарных правил конспирации. В течение последних трех недель мы внимательно наблюдали за капитаном Гольдбергом. Слежка проводилась, как у него на работе, так и дома. Он снимает комнату в Москве в доме на улице Плющиха. С помощью сослуживцев Гольдберга удалось установить, что за день до нападения немецких диверсантов на мост, на работу к нему приходил какой-то мужчина. Дневальному он представился латышом. Говорил по-русски с заметным акцентом. Сказал, что он беженец из Риги. Попросил вызвать на КПП капитана Гольдберга, чтобы передать ему известия от родных. Гольдберг с ним встретился и о чем-то полчаса говорил. Вернулся со встречи крайне взволнованным. Сказал, что наконец-то получил весточку от родных из Белоруссии. Мы сопоставили описания внешности этого латыша и мужчины, который, как мы предполагаем, приходил к лейтенанту Свиридову… – Копылов сделал паузу и со значением посмотрел на Берию. – Описания их внешности полностью совпадают. Похоже, что это был один и тот же человек.

Берия пожал плечами.

– Совпадэние тоже возможно. – заметил он. – Продолжайте товарищ майор…

Копылов взял со стола лист бумаги.

– Это свидетельские показания, старшего писаря батальона, в котором служит Гольдберг, – продолжил он. – Писарь показал, что после встречи с вышеупомянутым мужчиной, Гольдберг попросил принести ему последние сообщения из роты старшего лейтенанта Воронцова. Получив их, он заперся с документами в комнате командира батальона, который в тот момент отсутствовал. Сказал, что хочет подготовиться к докладу начальнику штаба полка. Около часа он просидел в комнате один. Затем вышел и сказал, что ему надо срочно передать полученное от родных письмо родственникам, проживающим в Москве. Гольдберга не было часа два. Затем он вернулся на службу. Более ничего интересного старший писарь рассказать не смог.

– Возможно, Гольдберг встречался с тем самым мужчиной. – высказал предположение комиссар Меркулов.

– Возможно. – согласился Берия. – Продолжайте дальше товарищ Копылов…

Копылов вял со стола еще один лист бумаги.

– Это отчет старшего группы наших сотрудников, которая ведет наблюдение за капитаном Гольдбергом. Отчет написан вчера. Кто-то позвонил Гольдбергу на работу. После чего он отпросился и срочно поехал в район Пресни. Здесь он долго бродил среди старых домов, затем зашел в один из них. Сотрудник, который наблюдал за ним, слышал, как Гольдберг открывал почтовый ящик. После этого Гольдберг вышел из подъезда и направился к себе на работу. Сегодня утром он опять посетил тот же дом. После его ухода мы вскрыли все почтовые ящики в подъезде и вот что в одном из них нашли.

Копылов положил перед Берией тонкий листок папиросной бумаги.

– Это точная копия сообщения. Оригинал был оставлен в ящике. За домом установлено постоянное наблюдение. – пояснил он.

Берия поднес листок к глазам и прочел на нем две убористые строчки текста:

«Интересующую вас информацию могу передать не раньше 30 ноября. Прошу вашего согласия на выезд в Германию к родным».

– Если с первым предложением все понятно, – задумчиво сказал Берия. – то второе я объяснить не могу. Зачем еврею Гольдбергу выезжать в Германию? Он что не знает, как там относятся к таким как он.

– Я могу объяснить это, товарищ нарком. – сказал Копылов. – Как выяснилось Гольдберг не еврей, а имеет немецкое происхождение. Наши кадровики выяснили это только сейчас. Оказывается, в местечке Борисполь под Бобруйском проживает две семьи с такой фамилией. Одна еврейская, а другая из обрусевших прибалтийских немцев. Михаил Евгеньевич Гольдберг происходит из второй семьи. В анкете он неправильно указал своих родителей. Видимо боялся, что его не примут в военное училище.

– Похоже, что это и стало мотивом для его вербовки. – вставил реплику Меркулов.

– Похоже, что так… – согласно кивнул Берия. – Я думаю, что расследование по этому делу можно заканчивать… – встав из-за стола, сказал он. – Но арестовывать Гольдберга пока не надо. Посмотрим, какую информацию он хочет передать своим хозяевам. Я позвоню начальнику Генерального штаба и уточню ситуацию на фронте. Попробуем помешать планам немецкого командования.