Александр Шашков - Гроза зреет в тишине

— Хорошо! Об этом поговорим потом, — перебил полицая комендант и взглянул на Войтенка.

— Значит, это ты захватил пакет? — обратился к нему обер-фюрер.

— Ну, а то кто же? — удивился Рыгор. — Я. Правда, со мною еще двое были, да только пользы от них! — Войтенок презрительно махнул рукой.

— Ну-ну, старик, рассказывай, — заинтересовался комендант. — Поподробнее. Садись ближе, вот так...

Когда Войтенок закончил свой неторопливый рассказ, полковник переглянулся с лейтенантом, помолчал. Потом встал и сказал:

— Во имя нашего общего дела вам, господа, придется на некоторое время задержаться у нас. Лейтенант, отведите их... в особую, — закончил он по-немецки и нажал кнопку под столом.

Вошел адъютант.

— Прикажите подготовить мою машину и соответствующую охрану. Нам с вами придется совершить небольшую прогулку.

То, что Войтенка и Цапка задержали в комендатуре, Кремнева нисколько не удивило. А когда в Заречье, под сильной охраной, приехал сам обер-фюрер фон Зейдлиц и произвел обыск на хуторе Шкринды и в хатах Войтенка, Андрея и Герасима, он и вовсе успокоился. Теперь он решил немедленно связаться с Миколой Скакуном — командиром разведывательно-диверсионной партизанской роты, человеком, которого ему рекомендовал сам Хмара. Кремнев надеялся договориться с ним о совместных действиях. Теперь, когда в руках у Зейдлица был «секретный приказ», нужны были конкретные дела, подтверждающие его достоверность.

Во время отсутствия Рыгора на связь с Кремневым приходила его сестра, Даша, жившая вместе с Валей в Заборье. Через нее Кремнев и сообщил Скакуну место, день и час их встречи.

Встреча состоялась невдалеке от Зареченского озера, на лесной поляне. Могучие дубы обступили поляну со всех сторон, а один из них, самый старый, вышел на круг. Вышел, подбоченился, как подгулявший на свадьбе дед, да и задумался: а стоит ли ему, такому старому и важному, тешить мелюзгу? Младшие друзья его, видимо, не отваживались вступать в спор с великаном, и вот он так и остался стоять посреди круга, объятый глубоким раздумьем.

Кремнев немного опоздал, и Скакун уже ждал его.

Увидев гостя с Большой земли и услышав пароль, Микола быстро пошел навстречу.

Василь остановился и невольно улыбнулся. Как мало было в этом человеке от того силача-партизана, образ которого он создал в своем воображении, пока добирался до этой поляны.

К нему подходил юноша лет двадцати, тонкий, рослый, красивый, с веселым розовым лицом, с беззаботными синими глазами, с курчавым чубом, выбившимся из-под шапки-кубанки, которая неизвестно как держалась на самом затылке.

— Рад с вами познакомиться, — стараясь говорить медленно и басом, протянул руку юноша. — Микола Скакун. Не слышали, конечно, о таком?

— Почему же, слышал, — стараясь сдержать улыбку, ответил Кремнев. — Потому и решил поближе познакомиться. Здесь присядем? — указал он на дуб посреди поляны.

— Можно и здесь, — охотно согласился Скакун.

Они уселись под дубом. Василь достал папиросы.

— Простите, но я не курю, — почему-то смутился юноша. — Не научился.

— Ну, а каковы планы на будущее? Если не секрет, конечно, — улыбнувшись, спросил Кремнев.

Выяснилось, что юный партизанский командир снова покушается на Лозовский мост, который ему давно мозолит глаза и к которому он не может пока подступиться. Уж очень бдительно охраняют его фашисты. Построили бетонированные доты, перекрыли все подходы колючей проволокой, а в Лозовом поставили большой гарнизон — почти целый батальон!

Кремнев слушал Скакуна очень внимательно. Он отлично знал Лозовое, родное село Сымона Филиповича. Знал и Лозовский мост. Красивое двухсотметровое сооружение из железа и бетона было завершено перед самой войной. Наши части, когда отступали, не успели его взорвать, и теперь мост, как и широкая асфальтированная магистраль, отлично служили врагу, обеспечивая всем необходимым немецкую группу войск «Центр». И не удивительно, что мост усиленно охранялся фашистами.

— А что еще у вас на примете? — помолчав, поинтересовался Кремнев.

— Есть и еще один мост, железнодорожный, — оживился Скакун. — Если его уничтожить, ох, и много хлопот было бы у фрицев!

— А вы пытались?

— Пока нет.

— А ну, покажи мне его, — развернул карту Кремнев.

Скакун показал, Кремнев задумался. По своей стратегической важности этот, Вятичский, мост, безусловно, был более ценным, чем Лозовский. Если бы партизаны взорвали его, немцы надолго бы утратили основную железнодорожную магистраль, связывающую Восточную Пруссию и Прибалтику с их главными силами на Восточном фронте. Вот почему этот объект необычайно заинтересовал Кремнева, и он, несмотря на то, что мост был далеко, решил завтра же направиться туда и на месте изучить, как можно к нему подступиться. Скакуну же посоветовал:

— Ты, Микола, в Лозовое пока не ходи. Вы уже наделали там шуму. Пусть немцы немного успокоятся.

— Может, оно и правда, — неохотно согласился Скакун.

Договорившись о следующей встрече, разведчики попрощались и разошлись каждый в свою сторону, каждый на свою базу.

И какова была радость Кремнева, когда он увидел Рыгора на острове, возле костра, в окружении разведчиков! Попыхивая самокруткой, Войтенок весело рассказывал :

— ...Вводят, значится, меня в кабинет этого самого Зейдлица. Осматриваюсь. Комендант не один. Справа от него сидит бургомистр Вальковский. Ну и страшилище, скажу вам! Голова маленькая, лысая, словно белая тыква торчит между двух горбов! Руки и ноги тонкие, длинные, а маленькие, глубоко сидящие темно-серые глазки смотрят исподлобья, настороженно, будто жертву подстерегают. Глянул я на него и жутко мне стало. Отвернулся, и знаете, кого увидел? Цапка! Сидит Юрка в мягком кресле, в новенькой форме, побрит!

«Эге, думаю, значит, дела мои не так и плохи!»

— Ты, дед, кажется, бессонницей страдаешь? — вдруг спрашивает комендант и кладет на стол мой порошок. Тот, что Кремнев мне дал про запас. Эге! — повеселел я. — Ни черта ты, фон, нового, оказывается, не разнюхал!

— Нет, — отвечаю, — не страдаю. Отец мой, царствие ему небесное, так тот иногда жаловался.

— Ну, а порошок этот откуда у тебя? — снова спрашивает комендант.

— Вот этот? — ткнул я пальцем в свернутую пакетиком бумажку. — Да Матвей, брат мой младший, доктором был. В Витебске работал, ну и привозил отцу зелье разное. А эти порошки он рекомендовал ему пить на ночь. Делить на четыре части и пить. Спать, говорит, будешь — из пушки не разбудишь. Вот я, значит, и запомнил...

Комендант взглянул на горбуна, потом на Цапка. Те дружно кивнули головами. Зейдлиц встал.

— Хорошо, старик! — напыщенно произнес комендант. — Великая Германия тебя не забудет. А пока... — Он выдвинул ящик стола и сунул мне в руки вот это.