Николай Ященко - С отцами вместе

Чоновцы вскинули винтовки.

— Стой! Кто идет! — крикнул Васюрка.

— Я приезжий! Кооператор!

— Никаких чтоб кооператоров! — Это уж Васюрка явно подражал Мокину.

— У меня документы! — голос был твердый, уверенный.

Костя медленно приказал:

— Повернитесь спиной, идите обратно! На станции проверим!

Шли мелкими шагами. Спина кооператора чувствовала комсомольские штыки. У первого фонаря проверили удостоверение. Кооператор стиснул зубы, даже при свете фонаря было заметно подергивание его правой щеки. Костя возвратил бумажку.

— Ходить вам лучше днем!

Кооператор усмехнулся.

— Я вас, кажется, понял!

Он пошел от станции в гору.

Костя долго смотрел в ту сторону, прислушивался к романсу.

— Васюрка, где я его видел?

— Ты разве тоже из общества потребителей?

— Нет, правда, где я его видел?..

Крепко спал Костя после ночного дежурства. Тимофею Ефимовичу не хотелось будить сына — в школу ему не идти. Но на воскресник он явиться обязан. Костя вздрогнул от прикосновения отцовской руки, открыл глаза, сладко зевнул.

Когда умылся, долго не мог причесать торчавший вихор. Как в детстве, поплевал на ладошку и пригладил непокорные волосы. Глянул в зеркало. Белый пушок на губе становился все гуще. «Усы», — Костя тихо засмеялся. Посмотрел на отцовский футляр с бритвой. «Как-нибудь попробую… Васюрка уже ходил в китайскую парикмахерскую…»

— Что во сне видел? — полюбопытствовал за чаем Тимофей Ефимович.

— Все кого-то догонял! — признался Костя.

Отец улыбнулся.

— Ты что-то бормотал про белую акацию. Ни дать, ни взять штабс-капитан Орлов!

— Какой штабс-капитан? — Костя чуть не подавился откушенным хлебом…

— А помнишь, каппелевцы отступали… У нас два офицера останавливались, ели, самогон пили. Один такой…

— Папа! — Костя вскочил с табурета, опрокинул стакан. — Это он! Я его сегодня рано утром видел!

Тимофей Ефимович недоверчиво поглядел на Костю.

— Что-то плетешь, сынок!

Теперь Костя точно знал, где и когда он видел уполномоченного общества потребителей.

Забыв про чай, Костя рассказал отцу о проверке документов белокурого кооператора.

— Ничего не путаешь? — серьезно спросил отец.

— Не путаю! Это он!

На воскресник пошли с винтовками. Сегодня еще и день всевобуча.

В Осиновку Прейс намеревался попасть с темнотой, чтобы не привлекать к себе внимания жителей. Когда он подошел с разъезда к пригорку у околицы, кое-где в избах горели огоньки. Весь день дул противный, надоедливый ветер, поэтому вечерняя, даже морозная тишина была особенно приятна, не надо закрывать лицо воротником, поворачиваться спиной к ветру. Над деревней всюду поднимались столбы дыма. Курились не только трубы над избами, но и во всех огородах дымили бани. «Суббота», — вспомнил Прейс и сейчас же почувствовал неприятный зуд по всему телу. Частые поездки и срочные дела замотали его, уже дней пятнадцать не удавалось похлестать себя веником. Прейс поглубже натянул на уши шапку. Эта старая ушанка из шкуры неизвестного зверя да еще шубные рукавицы и составляли его зимнее обмундирование. Шинель и сапоги старый солдат носил круглый год, не считаясь с сезоном. Захотелось в теплый дом, и Прейс ускорил шаги…

Сельские комсомольцы собрались у Анны Гречко. Пригласили и председателя ревкома. Он сидел с подвязанной рукой, качая ее: донимала боль. Местный фельдшер сделал перевязку и настоятельно советовал побывать в станционной больнице… О ночном происшествии говорили все. Выслушав подробности, Прейс был озабочен одним — как узнать, скрылись налетчики в лесу или притаились в деревне. Их вылазки не сулили ничего хорошего. Бандиты могли поодиночке перебить всех. Нужно было принимать меры предосторожности: на ночь собираться вместе, установить дежурства. Капустин требовал немедленно обыскать дом и надворные постройки Петухова. Партизан не учитывал того, что купец не рискнет сейчас на открытые действия, зная, что подозрение прежде всего падет на него. Прейс сам установит за Петуховым слежку, но этого мало. Капустин с помощью деда Ефима может пробраться в церковь и подкараулить «филина» на колокольне, если он туда «залетит». Андрей Котельников спрячется где-нибудь во дворе старого поповского дома, не появится ли какой-нибудь новый «домовой». Анна Гречко должна охранять раненого председателя ревкома, пока его не отправят в больницу. Полушубком и валенками Герасима ночью воспользуется Прейс. Другие комсомольцы понаблюдают за въездом в деревню…

Прейс достал карманные часы.

— Сейчас ровно девять. В одиннадцать занимайте свои посты!

— Я еще успею в баню сходить! — обрадовался Андрей Котельников.

— Прихвати и меня с собой! — попросился Прейс.

— Прихватить можно, да баня у нас по-черному, сажи много, моемся в темноте.

Прейс подал Андрею оставленный у Анны еще в прошлый раз фонарь с огарком свечи и сказал, что пройдет в баню по огородам.

Дома мать встретила Андрея ворчанием:

— Шляешься до каких пор, все давно вымылись, баня остыла!

Отец, как ни странно, не проронил ни слова. С полотенцем на шее он один сидел за огромным кухонным столом и пил брусничный сок. Андрей сунул под мышку пару белья, выскочил в сени. Мать открыла двери и вдогонку крикнула:

— Вехотку там не оставь, мыла три меньше… Плесни на каменку ковша два воды — пару прибавится…

На крыльце Андрей зажег фонарь и, помахивая им, отправился в огород. К бане по снегу была протоптана тропинка. Андрей пригнулся, боясь задеть головой о притолоку низенькой двери, шагнул через порог. Поднял фонарь, хотел повесить его на гвоздь и… обомлел. На полке, где парятся, лежал человек — обутый, в верхней одежде. Он спал. В изголовье веник, из-под веника выглядывает приклад карабина. Андрей поставил на подоконник фонарь, и обеими руками дернул карабин. Спящий вскочил, сильно ударился головой о потолочную матку, свалился на пол, сбил с ног Андрея, завертелся по бане и спиной открыл двери. К бане как раз подошел Прейс. Увидев ошалелого, странно одетого человека, он понял, что это чужой, и дал ему подножку, тот упал. Прейс выдернул из кармана наган. Тут из бани выбежал Андрей с карабином в руках.

— Не стреляйте, братцы! — прохрипел пойманный.

— С легким паром! — сказал Прейс. — Поднимайся, милый!

Странного незнакомца увели в баню, он сразу попросил пить. Андрей подал ему из бочки полный черпак колодезной воды. Пил он жадно и долго. Это оказался еще не старый, но страшно обросший человек. На нем бурятская остроконечная шапка — видно, где-то ограбили улус. Поверх темно-зеленой английской шинели натянут полушубок без рукавов. Ноги в валенках разного цвета и размера. Заговорил сам: