Анатолий Белинский - Дорогами войны. 1941-1945

Коробков стоял перед амбразурой, как загипнотизированный, наполненный гордостью за свой немалый труд, который он вложил в создание этой дьявольской кухни для «высшей расы».

После двадцатиминутной обработки переднего края противника стрельба вдруг прекратилась. В наступившей тишине противник покинул укрытия и приготовился к отражению атаки, но вместо атаки вновь рявкнула артиллерия, и артподготовка продолжалась еще десять минут. За это время пехота подползла вплотную к окопам. Как только огонь артиллерии был перенесен в глубину, стрелки ворвались в окопы немцев.

Примерно так была запланирована и выполнена артподготовка. Фронт немцев был прорван. В прорыв со своей конницей и танками устремился Кириченко во вражеские тылы, в Приазовье. А дивизия преследовала противника в направлении Горловки и совместно со 151-й стрелковой дивизией заняла Горловку. Обе дивизии получили наименование «Горловских».

24 октября он был награжден орденом Отечественной войны II степени. Но его в дивизии уже не было. 19 октября 1944 года он был тяжело ранен и находился в госпитале. Будучи в госпитале, получил из отдела кадров дивизии выписку из приказа от 16 ноября 1944 года о присвоении ему звания «капитан». На лечение потребовалось пять с половиной месяцев, и даже после войны он три месяца находился в офицерском учебном дивизионе. Здесь он изучал артиллерию, тактику. Очень многому Коробков научился в дивизионе, и ему осталось только сожалеть, что не пришлось пройти эти курсы перед войной, тогда он избежал бы многих неприятностей. Но теперь надобность в его профессии отпала, и он демобилизовался 8 августа 1945 года.

Какое точное совпадение: Коробков 8 августа 1941 года был призван в действующую армию, в этот же день 1945 года демобилизован – ровно через 4 года.

Так воевал Коробков Даниил Ильич. Ему не приходилось совершить головокружительные подвиги, но и он честно отдал все силы для защиты Отечества.

Семью свою Даниил Ильич нашел в разрушенном Сталинграде, в Бекетовке. Жили они в старом бараке с провалившимися полами. На Коробкова свалились домашние работы: доставать дрова, ехать в район за картошкой, тыквой. На работу Даниил поступил на довоенное место, полевым исполнителем. После ранения и от голодовки чувствовал себя неважно, по ночам у него начинались страшные судороги ног. Жена вскакивала, растирала ему ноги. Несколько минут длился каждый такой приступ. Утром, следуя из управления на объект, он отдыхал на каждом удобном для сидения месте. А рабочие, шедшие с ним вместе, стояли, ждали, когда кончится его отдых.

Но это была уже другая, послевоенная жизнь Даниила Коробкова.

В августе 1942 года я успешно, без троек окончил ЛУИРЗА – Ленинградское училище инструментальной разведки зенитной артиллерии, которое готовило специалистов – прожектористов и технический персонал по ремонту систем ПУАЗО, управлению огнем зенитной артиллерии. Мне присвоили звание лейтенанта, я пристегнул к петлицам гимнастерки два кубика и был рад несказанно, что сумел одолеть всю эту программу обучения. Меня аттестовали на должность командира зенитно-прожекторного взвода и командира зенитно-пулеметного взвода. Теперь можно и воевать. Позади тринадцать месяцев напряженной учебы, позади Ленинград, военные лагеря Красного Села и эвакуация в Омск. Все позади…

До моего восемнадцатилетия оставался один месяц. Сорок молодых лейтенантов втиснули в товарную теплушку и направили на формирование в Пензу. Вагон прицепили к товарному составу из открытых платформ, нагруженных телегами и сеном. Тащились медленно, не торопясь, часами простаивая перед красным светофором. Мимо нас проносились составы с горючим, танками, войсками.

Приехали в Пензу. Там в густом сосновом лесу за городом формировалась бригада. Меня, Сергея Крылова и Игоря Александрова направили на Воронежский фронт в Ряжско-Тамбовский дивизионный район ПВО в 1-й отдельный зенитно-пулеметный батальон. Позже наш батальон получил номер 34 и вошел в состав 5-го зенитно-артиллерийского корпуса ПВО. Батальон формировался в городе Липецке.

Липецк, небольшой курортный городок, стал прифронтовым. По всему городу затемнение. Штаб батальона разместился в старом монастыре у реки. Несколько отдельных взводов батальона были разбросаны по Дону. Формирование задерживалось из-за отсутствия вооружения. Молодые командиры изучали уставы, оружие, ходили на стрельбище, а вечерами собирались всей офицерской братией в большой монастырской келье с узкими окнами, заслоненными старыми кленами и плотными шторами.

Там стояло десятка полтора кроватей и видавшее виды пианино. Командир взвода управления лейтенант Лев Владимирович Либин мастерски владел этим инструментом. Каждый вечер старый ящик возносил под своды монастыря веселые и игривые рулады, а когда западали клавиши, Лева кончал мелодию бравурным маршем, колотя руками по лакированному верху крышки.

Покраснели клены вокруг монастыря. Порывистый ветер вместе с дождем швыряет на дорогу широкие разлапистые листья. Первый морозец застеклил лужи. В батальон стало приходить пополнение. Приезжали резервисты, приходили из госпиталей после ранений солдаты, народ все бывалый, умелый.

С Дальнего Востока прибыл старший лейтенант Подоплелов, он пятнадцать лет служил на сопках, командовал ротой. За ним пришел лейтенант Сергей Константинович Андреев, он окончил ЛАТУЗА в Томске и курсы зенитных пулеметчиков в Омске, ленинградец, до войны окончил музыкальную школу и затем год служил под Брестом. Вскоре за ним как снег на голову свалился к нам младший лейтенант Матусов Юрий Леонидович, мой однокашник по училищу. Он был направлен в полк, но по неизвестной причине его переправили к нам в батальон.

Младший лейтенант Матусов принял командование взводом в роте маньчжурского героя Подоплелова.

Командир взвода управления Либин пришел в часть из резерва. До войны работал на Ленфильме, широко образован, типичный носитель питерской культуры, сегодня он подчиняется начальнику связи Николаю Ляшко. Ляшко молод, этакий здоровяк, характер выдержанный, личность весьма уважаемая в части.

Из вчерашних школьниц Лева сколотил настоящую боевую дружину. Было в его подчинении десятка полтора девчат да несколько парней.

Первыми на службу явились две девицы из 729-й роты, которая занимала позиции на станции Лев Толстой. Узловая станция зимой 1941/42 года подвергалась систематическим бомбардировкам. Юные телефонистки с тяжелыми катушками проводов тянули линии связи. Анна Коростелева с юмором вспоминала свою службу в 739-й отдельной зенитно-пулеметной роте. Фамилию командира она не помнит, потому назовем его условно капитан Х. Группа девушек из Тамбова, в том числе Анна со своей подругой Антониной Мавриной, прибыла на станцию Лев Толстой. Военного обмундирования для женщин в роте не было. Капитан X. распорядился выдать им мужскую одежду: шинели, брюки, гимнастерки, ботинки и обмотки, а также все остальное нательное. Ботинки выдали сорок второго размера, за неимением других, отчего миниатюрные женские ножки частенько выпадали из них, а мужские брюки приносили им одни неудобства. А чтобы придать новым солдатам военный облик, капитан X. распорядился всех девчат подстричь под первый номер. Преодолев отдельные акты сопротивления и истерик, мужественный капитан осуществил свою затею и укомплектовал свою роту оболваненными девчонками. Только приезд высокого начальства отменил капитанскую практику.