Василий Милютин - Лаг отсчитывает мили (Рассказы)

Старшина доволен:

— Молодцы! Норматив перекрыли. Теперь можно и отдохнуть.

Он уже хотел распустить матросов, когда увидел приближающегося офицера. Старшина бежит ему навстречу и по всей форме докладывает, чем занимается его отделение.

— Как успехи? — осведомляется инженер-лейтенант.

— Неплохо, — не без гордости отвечает Ключников. — Норматив перевыполнен на целую минуту.

— Какой норматив? — удивляется офицер.

Старшина немного смутился.

— Это я сам вывел. Среднюю цифру, так сказать. На основе опыта.

— Что ж, средние цифры тоже иногда полезны, — соглашается инженер-лейтенант. Но в тоне его старшина слышит такое, что заставляет его насторожиться.

— Вы хотели объявить перерыв? — спрашивает Морозов. — Так распустите матросов. Пусть отдохнут.

Ключников командует:

— Разойдись!

Обрадованные матросы отходят в сторонку, усаживаются в кружок и закуривают. А офицер в сопровождении старшины приблизился к тренировочному снаряду. Внимательно осмотрел заделанные пробоины. Кажется, все в порядке. Ни малейшей струйки воды не видно. Но вот офицер слегка потянул одну из пробок, и она сразу подалась. Из открывшегося отверстия вода выплеснулась прямо на его начищенный ботинок. Морозов без труда вытащил еще одну пробку, потом третью, четвертую. С любопытством повертел их в руках и вставил обратно.

— Ну как, товарищ старшина?

— Проглядел, товарищ инженер-лейтенант, — упавшим голосом отозвался Ключников, а сам осторожно стрельнул глазом в сторону матросов: не слышат ли?

— Что с них взять? Новички.

— Они не виноваты, товарищ старшина. Это наша вина. Придется продолжить упражнение. Как вы думаете?

— Ясно, продолжим. Разрешите начинать?

— Начинайте. Только посерьезнее к делу подойдите. — Офицер загадочно улыбнулся. — Я со своей стороны тоже кое-что предприму.

Офицер направился на корабль. Старшина проводил его взглядом, потом подошел к матросам. От недавнего смущения и следа не осталось.

— Становись!

Он молча прошелся перед строем. Сердитый вид его не предвещал ничего доброго.

— Это что же такое? — гневно начал он. — Вы боевой подготовкой занимаетесь или в куклы играете? Безобразие!

— Но, товарищ старшина, — робко подал голос Стручков. — Ведь вы же похвалили нас.

— Похвалил за быстроту. А за качество…

Ключников кинулся к ящику и рванул сразу же несколько пробок.

— И это вы называете заделкой пробоин? Сейчас все повторим сызнова. Только предупреждаю: действовать на совесть!

И вот опять матросы хлопочут у ящика. Теперь они стараются изо всех сил. Но странное дело, получается намного хуже, чем раньше. Вставили пробку — ее выбило. Над большой бились несколько минут, кое-как закрепили. Стали мелкие вставлять — они тоже выскакивают. Забили все же. Только кое-где бьют тоненькие фонтанчики. Начали шпаклевать их ветошью. И вдруг, когда работа, казалось, была уже закончена, со свистом выбило самую большую пробку. Сила воды настолько велика, что маленького Стручкова сбило с ног. Отфыркиваясь, матрос вскочил и зло кинулся навстречу потоку. Конический чурбан опять поднесли к пробоине, ударили по нему в две кувалды. Ничего не помогает: вылетает, да и только.

— Да вы что? — не выдержал старшина. — Разучились совсем?

Больше он не скучает, не поглядывает на часы. Он мечется возле ящика, командует, сам берется за кувалду и с аханьем бьет ею с плеча.

А чурбан все выскакивает. Теперь уже никто не боится вымокнуть. Где там! Все мокрые до нитки. Мощный фонтан из «пробоины» сорвал с головы старшины щеголеватую бескозырку. Ее чуть не унесло в бухту. Ключников грудью толкает пробку в пенящийся поток. Вода хлещет ему в лицо, а он, набычась, только головой трясет да кричит:

— Кувалду! Бей скорее!

— Руки уберите, товарищ старшина, опасно, — говорит один из матросов.

— А вы бейте смелее — тогда не промахнетесь. Ну!

Высокий, здоровенный матрос размахивается и с плеча ударяет молотом. Толстенный чурбан разлетается на части.

— Тащи новый! Живо!

Наконец работа закончена. Старшина натягивает на голову мокрую бескозырку и стремглав мчится на корабль. Инженер-лейтенант встречает его на полпути.

— Товарищ инженер-лейтенант, пробоина заделана!

Наверное, с такой радостью докладывают в бою о том, что потоплен корабль противника.

Офицер с улыбкой смотрит на старшину, на его промокшую одежду, на разгоряченное лицо со слипшимися на лбу волосами.

— Вольно, старшина! — произносит он весело и спрашивает: — А как норматив?

Старшина непонимающе моргает.

— Какой норматив?

Он смотрит на часы. Под треснувшим стеклом тонкой пленкой дрожит вода. Старшина вспыхивает, растерянно проводит рукой по мокрому лбу.

— Виноват. Совсем забыл. — В глазах его растерянность. — Разрешите повторить тренировку.

— Зачем? — Офицер рассмеялся. — Вы и ваши подчиненные действовали выше похвал. Вот так и впредь надо. Идемте, я поблагодарю матросов.

Когда моряки вернулись на корабль, старшина не выдержал:

— Я одного не пойму: почему так трудно было унять воду. Ведь раньше мы с этим ящиком в два счета управлялись.

— Очень просто, товарищ старшина, — ответил инженер-лейтенант. — Я приказал увеличить давление воды. Немного. Всего на половину атмосферы.

Летчики вертолета, патрулируя над морем, заметили человека в легководолазном костюме. До берега три мили. Откуда туг быть водолазу? Радировав о находке в базу, вертолет снизился. Водолаз при его приближении нырнул, но вскоре вновь выплыл. По-видимому, баллоны его дыхательного аппарата были пусты. С вертолета, повисшего метрах в пяти над морем, сбросили шторм-трап. Водолаз послушно вскарабкался по нему в машину.

Сейчас неизвестный, уже без маски и гидрокомбинезона, стоял перед командиром базы. Капитан 1 ранга Створов пытливо рассматривал рослого парня в сером шерстяном свитере, плотно облегавшем его крепкое тело. Уже час длился допрос. Собравшиеся в кабинете офицеры, напрягая память, подбирали слова на языках, которые они когда-то изучали: английском, немецком, французском. Пустили в ход разговорники, имевшиеся в штабе. Заглядывая в них, задавали вопросы на финском, шведском, даже итальянском и испанском языках. Тщетно. Незнакомец молчал. Лицо его было непроницаемо, словно высеченное из камня. Серые глаза под насупленными бровями уставились в одну точку, и только искорки, временами вспыхивавшие в них, доказывали, что человек живет, думает.

Упрямство задержанного выводило из себя. Створов и уговаривал и грозил. Доходило даже до стука кулаком по столу. Но водолаз так и не проронил ни слова.

Может, он немой? Вызвали врача. Тот осмотрел его и признал совершенно нормальным человеком.