Леонид Рязанов - Командир гвардейского корпуса «илов»

— Ну-ка, летуны, еще один заход...

Рязанов не забыл Драченко. Он вообще помнил сильные и слабые стороны большинства своих ведущих. А тут после такого экзамена по технике пилотирования, фамилия одноглазого летчика запомнилась надолго. Вот почему, когда потребовалось разведать коммуникации противника, расположенные на берегах Южного Буга, Василий Георгиевич предложил командиру полка направить на это дело Драченко.

Ведомым у него был Анатолий Кобзев. Пара штурмовиков достигла линии фронта. Блеснула полоска реки. Несмотря на сильный зенитный огонь, летчики сделали свое дело. Передали на командный пункт данные разведки. Задание выполнено, можно было повернуть обратно. Но нет, еще рано. Драченко снизился к самой реке и вдруг заметил продолговатое темное пятно. Вражеский катер! «Видно, кто-то важный на нем плывет», — подумал летчик и нажал кнопку бомбосбрасывателя. Разворачиваясь, заметил, что бомбы легли рядом с катером, и судно потеряло ход. Еще заход, еще... Снаряды авиационных пушек вдребезги разбили обшивку катера. Последний заход, включены фотоаппараты...

Теперь можно домой, и пара штурмовиков на бреющем ушла на восток, к знакомому аэродрому. Едва только летчики выбрались из машин, как подбежали люди и стали их качать.

Командир полка поздравил Драченко и Кобзева с победой.

— Это вы потопили катер на Южном Буге?

Летчики переглянулись:

— Мы, кажется...

— В нем какие-то важные генералы переправлялись. Спаслись немногие. Звонил командир корпуса, велел вас поздравить. А тебя, Драченко, особенно. Присвоили тебе офицерское звание — младший лейтенант — и представили к ордену Славы I степени... Так что будешь ты у нас полный кавалер.

Драченко оправдал надежды генерала Рязанова. Самые сложные задания он выполнял успешно. За последний год войны еще три награды украсили его грудь — ордена Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды.

Однажды в районе единственного места переправы на правом берегу реки укрылось в засаде несколько фашистских «тигров». Дважды пытались наши танкисты перейти водный рубеж, но, понеся потери, отступили. Вся надежда была на авиацию.

Рязанов приказал вызвать к нему Драченко. Тот вскоре прибыл. Командир корпуса развернул карту и объяснил задачу. Потом спросил летчика:

— Как? Выполнишь?

— Постараюсь, товарищ генерал. Разрешите самому отобрать экипажи — тут работа нужна ювелирная.

— Разрешаю. И удачи тебе!

Вскоре группа штурмовиков вылетела на боевое задание. Вел ее Драченко. Вот и река. Сверху летчики видели, как начали менять позиции вражеские «тигры», торопясь спрятаться в укрытие. Но было уже поздно: на них сыпались противотанковые бомбы, «эрэсы». Вот задымил один «тигр», потом другой... Взрывом сорвало башню третьему.

Летчики видели, как ринулись вперед наши танки. Заложив вираж, «илы» пронеслись над «тридцатьчетверками», затем развернулись в обратную сторону, к родному аэродрому.

После битвы за Днепр летчики корпуса оказали неоценимую помощь армиям генералов М. С. Шумилова, А. С. Жадова и П. А. Ротмистрова, которые освобождали Кировоград. Корпус получил почетное наименование Кировоградский.

В конце января 1944 года в районе Корсунь-Шевченковского оказались окруженными более 80 тысяч солдат и офицеров врага. Командующий фронтом поставил перед Рязановым задачу — уничтожать танки окруженных фашистских войск. Выполнение боевой задачи осложнялось нелетной погодой. Но, несмотря на это, летчики корпуса наносили врагу весьма ощутимый урон. Так, 31 января штурмовики нанесли удары по колонне танков и автомашин, подходившей к населенному пункту Шпола. На следующий день капитан Красота вместе со старшим лейтенантом Михайличенко обнаружили до 70 танков, выдвигавшихся к Шполе с юга. Атаковали головную часть колонны и застопорили ее движение. После этого в течение всего дня корпус наносил удары по танкам противника.

В начале февраля, в разгар Корсунь-Шевченковского сражения, корпус стал гвардейским. Не успел Василий Георгиевич ответить на многочисленные поздравления, как московское радио сообщило о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Опять хлынул поток телеграмм... Командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал-полковник П. А. Ротмистров писал: «В боях 1943-1944 гг. под Белгородом, Харьковом, Пятихаткой, Кировоградом сложились боевое взаимодействие и фронтовая дружба гордых соколов нашей Родины и танкистов. Благодарю за большую помощь, оказанную вашими частями танкистам в выполнении боевых приказов...»

Василий Георгиевич в эти дни побывал в 142-м гвардейском штурмовом полку майора Матикова. Летчики этой части отличились в боях за правобережную Украину. Командир корпуса прикрепил к выгоревшим гимнастеркам асов награды, поздравил их с вступлением в партию. Прибывший с ним полковник Беляков вручал партийные документы летчикам и воздушным стрелкам прямо здесь, на летном поле, как только экипажи, возвращаясь с боевого задания, заруливали на стоянку. Иван Семенович признавал только такую форму вручения партбилетов. Это стало в корпусе традицией.

Василий Георгиевич в который уже раз заночевал у танкистов. Он привык к кочевой жизни. Да и, сказать откровенно, двадцать три года в армии не шутка. А когда был старшим инспектором летной подготовки управления ВВС Красной Армии, и вовсе дома ночевать не приходилось.

Вчера он приехал к танкистам поздно. С ним шофер, адъютант и радист. Не первый раз сопровождала эта неразлучная тройка своего генерала. Только вот в эту поездку не повезло радисту: уже перед отъездом — приступ аппендицита. Самая гражданская болезнь, на войне о ней и думать забыли. И вот на тебе, напомнила о себе. Пришлось радиста на операцию в санбат отправить. Вместо него прислали другого, из роты связи. Всем хорош парень, да вот беда — малость нерасторопен. «Впрочем, обомнется», — решил Василий Георгиевич.

Дом, где расположился командующий 3-й гвардейской танковой армией Павел Семенович Рыбалко, нашли быстро. Уже опускались летние сумерки, когда «виллис» резко затормозил у небольшой хаты, спрятавшейся в тени старого вяза.

— Всем оставаться в машине, — сказал Рязанов спутникам и, легко взбежав на крыльцо, рывком открыл дверь. В небольшой комнатке за столом сидел капитан и что-то сосредоточенно писал. Увидев на плечах вошедшего генеральские погоны, он вскочил.

— Командир первого штурмового корпуса. Генерал у себя? Доложите!

Капитан вернулся через несколько секунд:

— Вас ждут.

Прихрамывая, из-за стола поднялся невысокий, плотно сбитый мужчина. Это и был генерал Рыбалко.

— Ну, здравствуй, Василий Георгиевич. Давненько не виделись. Хотя, где с вами, летунами, встретишься! Вы все в небесах, а мы тут землю утюжим, от нее, матушки, не отрываемся...