Михаил Дмитриев - У тихой Серебрянки

Через неделю партизаны снова решили выйти на боевую операцию. В Хмеленце был небольшой по численности гарнизон. Автушков доложил, что гитлеровцы ежедневно бражничают, отнимают у крестьян продукты, одежду, скот.

Партизаны ворвались в казарму поздним вечером, когда немецких служак окончательно обессилил хмель Двое гитлеровцев оказали сопротивление и тут же были убиты, трое пленены. Народным мстителям достались карабины, патроны и гранаты.

10 октября в группу приняли коммунистов Ивана Афанасьевича Михунова, Григория Федоровича Савченко и комсомольца Михаила Петровича Журавлева. Чтобы «новые власти» не терроризировали их родственников и односельчан, партизаны подняли стрельбу, а подпольщики пустили молву, что, дескать, погибли хорошие люди от рук неизвестных — то ли от наезжих полицейских, то ли от партизан.

Под вечер 10 октября мы с Михаилом Прохоровым бродили по лесу недалеко от Серебрянки. Нас окликнули.

Трое вооруженных стояли возле ели. У одного автомат на груди, у двух короткие карабины за плечами. Лишь один из троих в военной форме — тот, что с автоматом. На двух же — обычные телогрейки, подпоясанные ремнями с патронташами и гранатами.

Хотя мы искали этой встречи, теперь отчего-то растерялись. Вдруг Прохоров бросился к тому, что с автоматом на груди:

— Дядя Филипп!

— Ну как вы тут? Как мать, сестры?

— А вы… вы партизан, дядя Филипп? — еще не верилось Михаилу. — Вот здорово! Вот так встреча!

Родной дядя Михаила Прохорова явно был каким-то начальником: ведь на груди — автомат. Мы начали просить, чтобы он взял нас с собой.

— Да вы что? Кого ни встретишь — знакомого, незнакомого, родственника, — каждый просится в партизаны! Так, пожалуй, партизан будет больше, чем деревьев в лесу!..

Михаил знакомит меня со своим дядей.

— Антонов, — говорит тот и крепко жмет руку. — Ну а теперь познакомьтесь с моими товарищами.

— Скобелев! — молоденький паренек вытягивается по стойке «смирно», будто перед ним какие-то командиры. Я завидую ему: только золотится пушок на подбородке, а гляди — уже партизан.

— Ковалев, — спокойно говорит второй и после паузы добавляет: Аркадий. У меня есть тезка по фамилии, но имя его Виктор.

Мы присели на желто-золотистую листву возле клена. Он чем-то напоминал то дерево, под которым прошлой осенью Михаил нашел ручной пулемет. И меня потянуло за язык:

— У нас и оружие есть свое, даже пулеметы, так что можете принять нас в отряд.

— Это хорошо, — улыбнулся Антонов, — что есть свое оружие. Оно нам пригодится. Передайте его Скобелеву. А сами, ребятки, организуйте молодежь в подпольную организацию.

— Да она есть у нас, — признался Михаил. — Уже больше года действует. И кивнул на меня: — А Дмитриев — наш подпольный секретарь.

— Это очень хорошо, что есть такая организация. Ну а чем занимаетесь?

Перебивая друг друга, мы начали рассказывать. Старались показать себя такими боевыми хлопцами, что хоть в огонь и воду, а не только в лес. Но Антонова не так-то просто было уговорить. Он сказал, словно отрубил:

— Вот и хорошо. Так и впредь держать!

Прошло добрых два часа, пока мы передавали оружие Скобелеву. Антонов посоветовал нам носы не вешать.

— А теперь задание: следить за шоссе. Нам надо знать, что подвозят немцы к фронту, какие части проходят. Записывайте номера на машинах, запоминайте знаки. И еще: попадется немецкая газета, листовка, плакат передавайте нам. Это нужно для контрпропаганды. Ну и, конечно, готовьте людей. — Видя, что мы совсем приуныли, Антонов добавил: — Ничего, ребятки, скоро и вас возьмем в партизанский отряд.

Он поправил портупею и автомат.

— Ну а теперь организуйте нам встречу с Власом Прохоровым. Только так, чтобы подальше от полицаев, — и широко улыбнулся: — Знаете, не люблю внеплановых встреч с этими «бобиками».

Филипп Карпович спросил у меня, кого из комсомольцев-подпольщиков мог бы рекомендовать для связи. Я назвал Михаила Прохорова, Нину Левенкову, Марию Потапенко и Катюшу Савельеву.

— А кто такая Савельева? — спросил Антонов. — Фамилия что-то незнакомая.

— Она из Кормы.

— Это хорошо, очень даже. Надо и в соседних районах иметь связных.

Антонов придержал меня за локоть и, когда мы отстали от других, тихо сказал:

— Посоветуюсь с командованием и, по всей вероятности, решим так: партизаны будут брать сведения у всех, кого ты назвал, а к нам на связь будешь ходить один лишь ты, секретарь. Ну а теперь скорее к Власу, дело есть.

Как узнал я позже, Антонов передал Власу Прохорову поручение И.М.Дикана оформить в Серебрянке подпольную партийную организацию. Вскоре ее создали. В нее вошли кроме самого Прохорова Терентий Балабаев, Петр Михеенко, Бердников, который был переведен сюда из Сверженской организации. Тут ему поближе, а главное — Арсен Степанович по-прежнему шефствовал над нашей комсомольской организацией.

Дня через два полицейские установили, что из Сверженя бесследно исчезли Журавлев, Михунов и Савченко. Они отправились на месте выяснить этот факт, а заодно заготовить продукты.

О прибытии полицейских в Свержень узнали партизаны и решили дать им бой. Народные мстители пробрались в поселок огородами. Дружным залпом ударили по группе гитлеровцев у молокосборочного пункта. Трое, что были на улице, упали замертво. Остальные выползли из здания на противоположную сторону и побежали к Рекотянке, а оттуда — к шоссе. Награбленное врагами добро партизаны возвратили хозяевам.

Я сидел возле перекрестка двух квартальных просек в Сверженской лесной даче. Было тихо, только монотонно шумел ветер в верхушках деревьев, и листья падали на землю. Неожиданно в стороне послышался еле уловимый шорох Вскоре он перерос в приглушенные осторожные шаги. Сюда шли четверо. Сразу узнал Антонова и Скобелева. Они познакомили меня с Диканом. Долго тряс мне руку Игнат Максимович. Я только проговорил:

— Здравствуйте, здравствуйте!

И глядел в его серые приветливые глаза, на морщинки, что густо избороздили высокий лоб, красиво окаймленный темно-русыми волосами. Бледное лицо его было гладко выбрито. Я волновался так, что не знал, о чем говорить.

— Познакомьтесь! — Дикан представил Степана Митрофановича Белых.

Этот — действительно богатырь. Высок, строен, красивая военная осанка, взгляд серо-голубых глаз открытый и в то же время строгий. Будто Степан Митрофанович пристально присматривался, чтобы верно, без ошибки оценить тебя… Он пожал руку — крепкое пожатие.

— У нас есть общие вопросы к тебе, есть у каждого из нас и отдельные задания, так что поговорить придется обстоятельно.

— Я готов. Но… очень прошу взять меня с собой в партизаны.